Асса!. Виктория Габриэлян
пробуждаться Женщина. Сначала тебе неловко – чисто физиологически, ты пугаешься, боишься спросить, рассказать, переживаешь, что это только у тебя, а все вокруг – чистые, умные, безмятежные. А Женщина в тебе уже крепнет, взгляды, которые ты украдкой бросаешь на старшеклассников, заложены на генетическом уровне, и никуда от них не деться; от ответных взглядов ты краснеешь, бледнеешь, глупо хихикаешь, спотыкаешься на обломанных и отполированных ногами ступенях школьной лестницы… Ты часами разглядываешь себя в зеркале и ненавидишь все свое – глаза слишком маленькие, нос короткий, руки, наоборот, длинные… Вдруг замечаешь свои неровные зубы и тусклые волосы, немедленно начинаешь с этим бороться и завидовать всем девочкам в классе: и волосы у них чернее, и глаза побольше, и ноги постройнее. Ты уже не хочешь носить толстые красные, синие или – о, ужас! – зеленые колготки, а хочешь только капроновые, но мама не разрешает: порвешь и простудишься. И тогда ты носишь только джинсы повсюду, кроме школы – там форма, хоть убейся. Джинсы не фирменные, не «Леви Страус» еще, просто индийские, но все равно лучше, чем детские колготки.
У любимой подруги, выговору которой ты подражаешь – растягиваешь гласные и округляешь губы, вдруг обнаруживается старший брат. Он был всегда, но ты его не замечала. И вдруг ты видишь, как этот длинноволосый, долговязый парень ходит, надевает очки, чтобы что-то рассмотреть на обложке винила, заглядывает в толстый словарь: на виниле надпись по-английски и встретилось незнакомое слово. Как он смеется, говоря по телефону в прихожей, как надевает куртку и хлопает входной дверью. А когда ты выходишь из подъезда подруги и идешь к автобусной остановке, замечаешь брата с девушкой. Они проходят сквозь тебя, держась за руки.
Брат не замечает подругу младшей сестры, ты – пустое место. Тебе тринадцать, а ему – восемнадцать.
Иногда после вечеринок у сестры, дней рождения или просто танцев под проигрыватель и «бутылочку», старший брат провожает тебя домой. Не потому, что ты ему нравишься, совсем нет. Родители переживают, как ты доберешься домой, твои папа и мама вечно на дежурствах в больнице, а живешь ты дальше всех: надо на автобусе ехать, а потом от остановки до дома по темноте с километр. Вот родители подруги и волнуются. Он кривится, но не может маме отказать. Мы едем в автобусе, стоим рядом, держимся за поручни, наши руки почти соприкасаются. Он не произносит ни одного слова за все долгие десять остановок до конечной. Ты тоже не можешь придумать ни одной темы, все кажется глупым, и сама себе ты кажешься невозможно глупой, пустой девчонкой, у которой никогда не было и не будет Старшего Брата… Впрочем, как и младшего и сестер тоже. Ты единственный ребенок в семье, и ничего не изменится до конца твоей жизни. И только под конец невыносимо долгого путешествия, когда остается одна остановка до последней, ты смелеешь и спрашиваешь: а что это за пластинка, которую он держит под мышкой?
И он преображается! Сначала нехотя, а потом все больше и больше зажигаясь,