Ты ворвалась в мою жизнь непрошено… Всё, возможно, будет не так, уж, и плохо!. Ирма Гринёва
пала духом, подумав, что опоздание начальника – это плохой знак. Сидеть одной в затихшем здании было не очень-то уютно. И сколько его ждать? Час? Два? Она решила, что больше часа ждать не будет – нет, так нет, значит, не судьба. Но начальник появился через полчаса, стремительно пересёк секретарскую, едва взглянув на неё, и, ничего не сказав, скрылся в кабинете.
Она мгновенно узнала его, и её надежда, что Кирилл Андреевич Стахов окажется просто однофамильцем Кирилла Стахова, так глубоко перепахавшего её жизнь, развеялась в прах. Но ей очень нужна была эта работа. Очень-очень! И за те десять минут ожидания, пока он не позвал её в свой кабинет, она собралась с духом и решила сделать вид, что они не знакомы.
Кирилл Андреевич был уставшим или чем-то недовольным. Скользнул по ней равнодушным взглядом, пригласил присесть, а потом засыпал никак не связанными друг с другом вопросами то по профессии, то из личной жизни (на них сердце Олеси уходило в пятки, как будто она сделала что-то в своей жизни плохого, постыдного, и её вот-вот поймают), то опять про её трудовой путь. Так она и трепыхалась – то успокаиваясь, то снова нервничая. А Кирилл Андреевич смотрел на неё не отрываясь, как удав на кролика – вроде спокойно и равнодушно, но, в тоже время, в любой момент готовый нанести смертельный удар.
Ну, у неё и ассоциации пошли! – думала Олеся возвращаясь домой. А ведь тогда, в десятом классе, он тоже смотрел на неё не отрываясь, только взгляд его был тёплый, влюблённый. То, что мальчишки иногда влюбляются в свою учительницу, не было чем-то необычным. Теоретически Олеся об этом знала. Но на собственной шкуре испытывать это не предполагалось.
Её профессия бухгалтера не была востребована в тех военных городках, где служил её муж – Сергей. Вот, если бы она была врачом или учительницей – другое дело. Жёны военных с другими профессиями, как правило, сидели дома, занимаясь мужем, хозяйством и детьми. Но детей у них с Сергеем не было. Мужа вполне устраивало, что жена посвящает себя исключительно ему, и всё время находил резонные доводы против расширения семьи. Олеся ему не перечила. Но сидеть дома одной было скучно, и она рвалась на работу. Хваталась за любую, где её брали.
В Истомино ей повезло. Там была большая школа. Одна на три посёлка и военный городок. И туда её с удовольствием взяли учительницей младших классов. Олеся была счастлива. Она любила детей, дети это чувствовали и отвечали ей взаимностью. В семилетках характер ещё только начинал проявляться, вредности подросткового возраста ещё не было, каких-то явных лидеров или драчунов тоже. Кто-то уже, конечно, отставал от среднего уровня, кто-то опережал его, но при желании педагога всё исправить, подтянуть, вовремя протянуть руку помощи, а не просто отбарабанить урок по программе, можно было избежать в дальнейшем и второгодников, и злостных хулиганов. Чем Олеся, вернее, Олеся Глебовна, с радостью и занималась. Но зимой произошёл несчастный случай с Марией Ивановной, и директор уговорил Олесю взять на себя руководство выпускным классом, клятвенно пообещав, что в сентябре она вернётся к своим,