Вольный ветер степей. Мария Николаевна Боброва
самое вкусное… – говорила сбивчиво, стараясь не встречаться с женщиной глазами.
Я протянула ей банку и деньги. Она их молча взяла и вышла, а я, оставшись одна, совершенно не знала, куда себя деть. В голове отчётливо и настырно раздавалось «тук-тук-тук-тук» от мерного движения маятника. Я подняла взгляд. Эти самые часы два года назад чинил Андрей Николаевич.
Я тогда сидела за столом и старалась пересчитать зубцы на маленькой шестерёнке. А мужчина сидел напротив и что-то кропотливо отвинчивал, вставлял, смазывал.
– Анютка, давай её сюда, – произнёс он, протягивая руку, но в то же время не прекращая возню с поломанным механизмом.
Я приподнялась и вложила в протянутую ладонь шестерёнку.
– А зачем вы это делаете? – спросила, опираясь на локти и стараясь рассмотреть, с чем возится мастер.
– Что зачем? – улыбнулся мужчина.
– Зачем вы их опять чините? Они часто ломаются… Вы их вот сейчас почините, а потом они опять ходить перестанут, придётся их снова разбирать, смотреть, что с ними такое случилось. Почему просто не купить новые? – вопросительно уставилась я в добрые тёмные глаза.
– А зачем выздоравливать? – спросил Андрей Николаевич, вновь склоняясь над механизмом.
– Что? – не поняла я вопроса.
– Зачем тебе каждый раз принимать лекарства, если знаешь, что рано или поздно опять заболеешь? Зачем завтракать, если к обеду снова проголодаешься? Зачем спать по ночам, если к вечеру устанешь и опять захочешь спать?
Я молчала, не зная, что ответить, потому что не понимала смысла сказанного. А Андрей Николаевич тоже ничего не говорил, продолжая разбирать механизм часов…
Вдруг рядом что-то стукнуло. Я вздрогнула, оглядевшись. Никого в комнате не было, но так явственно стояла перед глазами эта картина с починкой часового механизма, что показалось, словно сам Андрей Николаевич встал со стула, чтобы повесить старинные часы на стену. И они до сих продолжали ходить исправно, чётко отмеряя отведенное каждому время.
Я ощутила в горле раздражающее покалывание, а на обеих щеках – две струящиеся дорожки. Мигом сорвалась с места и выбежала во двор. Завернула за угол дома и открыла калитку, ведущую на огород. Возле забора росла большая слива. Я прислонилась к её шершавому стволу и дала волю слезам, которые не успевали высыхать.
Чуть всхлипнула, не открывая глаз, и судорожно выдохнула:
– Лучше купить новое, чем чинить старое…
Было настолько горько и тошно, что я с размаху несколько раз стукнула ладонями по дереву и никак не могла остановиться, пока не начала сдирать кожу от ударов о шершавый ствол. Руки ныли, царапины быстро наполнялись кровью. Но было всё равно, хотя от боли стало чуть легче. Тыльной стороной ладони вытерла оставшиеся слёзы, снова глупо всхлипнула и тут заметила Егора.
Парень стоял передо мной у калитки с лопатой в руке, глядя на меня настороженно и взволнованно, но в этом взгляде больше не читалась утренняя скованность и злость. Я снова увидела того Егора, с которым столько