Найди мое сердце. Оксана Ильина
головой, прогоняя сомнительные мысли, и отправилась в комнату ребенка.
– Кирюш, давай кофточку наденем, крестный приехал за тобой, – в глазах сына отразилась радость. Детская, бескорыстная, несравнимая ни с чем.
– Максим, ула, Максим! – затараторил возбужденно сынуля. Собрав сына, я подняла его на руки и поцеловала в шею, втягивая носом сладкий аромат. Тот в ответ рассмеялся, изо всех сил пытаясь вырваться с криками:
– Щекотно, щекотно… Пусти, мама, Максим идет.
И правда, в этот момент долгожданный гость постучал в дверь. Я на мгновение замерла, сильнее сжав в руках Кирилла. Однако строгим тоном велела себе успокоиться, опустив ребенка на пол. Малыш тут же потянул меня в коридор.
– Сколее, мама, идем!
Я открывала дверь с замиранием сердца, практически не дыша, не зная, что сказать, как посмотреть ему в глаза. И, слава Богу, Кирилл мгновенно избавил меня от необходимости говорить, бросившись на руки к дяде. А тот поздоровался, даже не взглянув на меня. И от этого сразу же груз на моих плечах стал невыносимо тяжким.
– Привезу его через пару часов, хорошо? – спросил Юдин совершенно спокойно, будто и вовсе ничего не произошло. Но я видела, что ему было неловко, как он то и дело отводил глаза. Стыдно? Что ж, хорошо. Отчего-то внутри стало спокойнее. Странное облегчение разнеслось по венам. Значит, не меня одну винит в произошедшем, чувствует и свою вину…
– Хорошо, – стараюсь ответить спокойно, в то время как сама до предела напряжена. – Я дома.
Они ушли, а мои щеки пылали настолько сильно, что, казалось, на них остался ожог. Медленно выдохнула, снова с шумом наполняя легкие, а в грудной клетке звучала барабанная дробь. За эти дни равновесие, которого я с таким трудом добивалась несколько лет, подкосились. И это нервное состояние мне совершенно не нравилось… Я чувствовала себя напряженной, растерянной, взвинченной, уязвимой. Когда-то психолог посоветовал мне на время оградить себя от всех переживаний. И я огородила, только вот не на время… Все эти годы я тщательно сторонилась всего того, что могло спровоцировать неконтролируемые эмоции, выбить из колеи. И до недавнего времени это выходило неплохо.
Оставшись в одиночестве, я опустилась на диван и задумалась. Предыдущие годы были для меня тяжелыми. Слишком тяжелыми. Я надеялась, что больше никогда в жизни не испытаю той боли, с которой однажды удалось справиться… Справиться, наверное, это громко сказано. Лукавить с собой ни к чему. Все, что я сделала, – это похоронила себя прежнюю в сырой земле рядом с мужем. Во мне будто не осталось ничего от той юной Жени. Порой я настолько забывалась, настолько отдалялась от реальности, что спрашивала себя, неужели я была замужем? неужели любила так сильно, что позволила этой любви похоронить себя? сломать? разбить?
На такие вопросы мне отвечала закаленная годами женщина. Женщина, знающая цену чувствам, счастью. Она отвечала, не спеша, растягивая каждое слово: «Была… Но ответь честно, сколько дней из тех лет ты действительно была по-настоящему