Шанс дается дважды. Агата Вебер
промолчать никак? Похоже, не получится.
О себе я не люблю рассказывать. Да и кому будет интересно, как я жила или живу? Доверилась я однажды, как я всегда думала, своему любимому и единственному. Желанному. Самому лучшему. Он всё знал обо мне. Я любила его даже больше, чем он меня. А может это чувство к моему мужу и не было любовью? Всего лишь страстью? Похотью? Я пыталась ответить на вопрос, а люблю ли я Славу?
Но ответа, так и не находила.
Я не замечала, что ем. Вкус украинского борща совсем не чувствовался. За столом была тихая атмосфера. Слышно только, как ложки стучат. Зато мой мелкий съел весь суп и добавки попросил. Аня и я тоже смотрели на детей и улыбались, переглядывались. А мне вспоминалась моя жизнь с отцом Глеба. После ужина дети ушли в комнату, вовлекая малого в игру. Аня закрыла дверь в кухню. Поставила кружки и чайник. Присела напротив меня.
– Ну, давай рассказывай. Как так получилось-то?
– Что рассказывать, Анют?
– Я не знала, что мелкий у тебя болеет. – Она разлила чай по чашкам.
– Давно уже, – я отпила глоток вкусного чая с ванилью и клубникой. – Никого не хотела напрягать.
– Я думала, что мы подруги.
Мне стало неловко, что я от неё закрывалась. Что поделаешь? Привычка. Но и о своём «благоверном» рассказать почему-то не могла.
Больно. Стыдно. И самой противно, что он меня так подло использовал. Точнее, наверное, будет сказать, что я сама дозволяла так над собой измываться. Видать, мазохистка, да ещё и слабовольная. Почти восемь лет жить с мужчиной своей мечты. Но как оказалось… Всё не то, чем кажется.
Подруга предложила нам остаться у неё, пока я не разберусь, куда нам идти. Да и ночь была уже на дворе. Но мне было неудобно её стеснять, ведь у неё однокомнатная квартира. Сказала, кажется, вслух.
– И с чего стеснишь? – да, всё-таки произнесла. – Сейчас диван раздвину, с детьми лягу. Да и вам возле окна тоже диван расстелю. Хорошо, что Романа дома нет. Так что уложитесь с комфортом, – и Аня мне подмигнула.
– Хорошо, раз так. Но мне очень неудобно.
– Неудобно ей! А на потолке было бы удобно спать?
Аня дала свою одежду переодеться. Халат и ночнушку. Малому достала из шифоньера футболку и шорты, постиранные и вкусно пахнущие кондиционером.
Зашла в ванну, чтоб ополоснуться. Рассматривала себя: мои густые светло-русые волосы, могли бы позавидовать многие женщины. Правильные черты лица, высокие скулы и синие глаза почти фиолетового отлива, сейчас смотрели на меня в отражении зеркала. Хороша я, точнее, наверное, красива. Когда моя мама очнулась после наркоза спустя шесть часов после операции и увидела меня, то сказала: «Какая милашка, прям куколка».
Мама поняла, что беременная, уже когда папа от нас ушёл. Мой отец от нас отказался. Как он тогда заявил ей, ему не нужна жена, которая не может родить. Хотя в браке они прожили почти восемнадцать лет. Символично, а я почти восемь.
Но мамулька не жалела о том, что оставила меня. Ей на тот момент было тридцать пять лет. Рожать ей было нельзя, но она на свой страх и риск подарила мне жизнь. Мамулечке сделали кесарево сечение в её день рождения