История и поэзия Отечественной войны 1812 года. Федор Глинка
ограничить мемориализацию темы войны, он непременно пользовался этим. Внешняя политика Александра в 1813–1814 гг. (показное миролюбие, отказ от контрибуций) была обусловлена его стремлением изгладить память о войне. А.С. Шишков вспоминал, что он написал манифест на взятие Парижа и отправил его к Александру, но вместо его манифеста был опубликован другой, написанный, вероятно, А.П. Ермоловым. «Причиною сему полагал я, что, может быть, написанный мною манифест показался государю слишком строгим и укорительным для французов, и потому он не хотел его издать; но не та была тому причина, как мы после о том услышим»[24]. Позднее Александр сообщил Шишкову, что не получил его манифест, и Шишков поверил государю. Но нам едва ли стоит доверять этим словам императора, во всяком случае эпизод с манифестом вполне укладывается в общее русло отношения Александра к памяти о войне 1812 года. Таким образом, понятие отечественная война не восходит к официальным государственным сферам.
Но частные лица, особенно участвовавшие в войне, не оставляли эту тему и по окончании военных действий. Значение войны 1812 года было осознано современниками практически в момент самих событий. В частности, архиепископ Московский и Коломенский Августин 26 августа 1813 г., в праздник Сретения иконы Владимирской Божией Матери, во время службы и панихиды в Сретенском монастыре произнес слово на Бородинскую годовщину, в котором, в частности, говорил: «И так много потеряло Отечество во брани сей: но можно ли оценить то, что приобрело? Сею жестокою битвою спасена целость государства, сохранено величие и слава народа, возвращена безопасность и тишина, гордый фараон познал, что россияне суть язык избранный, людие Божии, и Россия есть страна, покровительствуемая Небом»[25]. Архиепископ Августин говорит не только о том, что потеряло Отечество «в брани сей», но и о том, что оно приобрело. Он фактически подходит к термину отечественная война, но сам термин не употребляет.
Впрочем, прилагательное отечественный в литературных текстах начала XIX в. использовалось на самом деле достаточно редко. И многие из тех писателей, которые, казалось бы, часто и вполне естественно должны были применять к войне 1812 года термин отечественная война, это не делали. Например, Сергей Глинка в своих воспоминаниях о войне использует следующие обороты: «отечественная история», «жар отечественный», «отечественные доблести», «отечественное бытописание», «жизнь отечественная»[26], и только один раз – «отечественная война»[27]. Он пытается найти специфическое определение войны 1812 года и называет ее: «война исполинская», «война нашествия», «война скифская», «война-нашествие не есть война обыкновенная»[28], – но не понимает, что лучшим определением было бы сочетание отечественная война.
В числе первых авторов, которые использовали термин отечественная война, был Д.И. Ахшарумов, автор книги «Историческое описание войны 1812 года», которая вышла в свет по распоряжению императора и получила цензурное разрешение в августе 1813 г., через полгода после изгнания
Собрание сочинений и переводов адмирала Шишкова… Ч. 16. С. 226.
1812 год в русской поэзии и воспоминаниях современников. М., 1987. С. 409, 438, 473, 475.
Там же. С. 470.
Там же. С. 406, 427.