Сундук Пандоры. Виктория Чуйкова
в людях.
– Ты это к чему?
– К тому, что считала тебя высокомерным зазнайкой. – Гера шутя нахмурился. – Правда, правда! Ты же все норовил мне проповеди читать!
– Ой, скажешь тоже! Хотя. Иногда и тебе полезно поучения послушать.
– Опять начинаешь?
– Продолжаю!
Они, оба, уже безудержно хохотали, хватаясь за животы, и не могли остановиться. Так прошло пять минут. И когда парень поднялся и взял свою куртку, Влада испугалась.
– Не уходи!
– Надо! Приду к десяти. Знаю, чем тебе занять в последний день отсутствия сестры.
Глава 8
Герман был потомком самого Тиштриа, прославившегося в сражениях с Пари, демонами засухи. И если предок его был непревзойденный стрелок, то Герман обладал мастерством колдуна-заговорщика. Приехав в колледж, он долго не мог понять, зачем или за что его сюда сослали, старшины семьи. Долго присматривался, прислушивался к окружению, понемногу исправлял ошибки молодежи и гасил в их умах зависть, пробуждающую засуху души. Привык к местности, втянулся и даже почувствовал вкус своей популярности. А он был красивым юношей, к нему тянулись девушки, мечтали о нем, хотя он и не сеял упований, не давал повода ни одной из них, во всей округе, надеяться на большее, чем просто дружба. Ровно до тех пор, пока в колледже не появились сестры Гаи, рыжие гурии. Они были чем-то схожи с ним – дружили со всеми, но ни одного не подпускали к себе ближе вытянутой руки. То есть – так же как и он, сразу педалировали на невозможность краткосрочных амуров. Первой из сестер его внимание привлекла Мирослава, несмотря на достаточно сильное сходство, именно она была нежнее и доверчивее. Однако проходили дни, а ее хрупкость становилось невидимой преградой закаленного стекла, практически бронированного. И Герман успокоился. Даже допускал те импульсы ревности, что исходили от женской половины, когда их бой-френды любовались Славками. Немного корректировал, кое-где подчищал память ревнивец, снижал ненависть. Вскоре решил покинуть эти места и отправиться домой, уточнить цель его пребывания в Оксфорде, как случилось нечто необыкновенное – он столкнулся с Владиславой. Ночью, на пустынной улице. И почувствовал важность своей миссии. К ней, независимой, сильной и целеустремленной, стремилась разнообразная сущность человеческих пороков. Он заметил, как ее нравственность, привитая родителями словно броня, день изо дня дает брешь, открывая сердце, оголяя душу. Капля за каплей высокопробного яда, просачивалась вглубь ее разума, доводя девушку до истерии. Да, она держалась при людских взглядах, не жаловалась семье и даже берегла сестру от непонятных атак на ее психику. Но ночами, ночами Влада находилась на грани беды, оставаясь со своими кошмарами наедине. Герман не смог остаться в стороне и посчитал своим долгом помочь ей. Помочь. Сам не заметил, как неистово влюбился в нее, теряя самоконтроль, доходя до бесконтрольности, в желании быть с ней. Быть рядом – это меньше малого, чего он хотел по отношению к Владиславе. Он, потомок самого Тиштриата,