Дело всей жизни. Книга первая. Ульяна Громова
ты что-то должна бармену?
– Да, я рассчитаюсь…
– Отказать. Присядь, переведи дух. Я через минуту вернусь.
Я сознательно оставил девушку на диване недалеко от выхода из кафе – снова давал ей шанс уйти. Не знал о ней ничего, кроме имени, и нашёл бы её, даже не зная его. Но лишить её призрачного выбора не мог: я хоть и скотина, но порядочная – по общепринятым обществом критериям. Рассчитался за чай и её напиток, оставил чаевые за двоих и спросил, как называется то, что пила девушка: малиновый дайкири со светлым ромом и китайским жгучим перцем, присыпанный крошкой горького шоколада – фирменный рецепт ресторанного бармена.
Несс не ушла, хотя я тянул время. Вернувшись через пять минут, увидел её там же, где оставил. Она встала, вгляделась в мои глаза, будто хотела прочитать мысли. Я подошёл к ней вплотную, прижал к себе за талию и, вдохнув аромат её волос, тихо спросил:
– Почему не ушла? Ты понимаешь, к кому в руки попала? Назови причину, почему ты ещё тут?
– Потому что никто не хотел меня, как ты. Достаточно веская причина?
– Более чем, – я коснулся её губ и добавил: – Сейчас мы едем к врачу, потом к тебе, потом в магазин и ко мне. Я дико голоден. И сегодня на ужин я ем девственниц.
– Праздничный ужин в День независимости? – Несси улыбнулась так очаровательно и искренне, что я схватил её за руку и крепко сжал, ужаснувшись мелькнувшей мысли.
– Несси, забудь о независимости. Само слово это выбрось из головы. Я давал тебе шанс уйти. Два раза. Для меня это слишком много. Ты им не воспользовалась. Теперь всё. Отныне, лохнесси, ты – моё пятиразовое питание.
Я потянул девушку за собой в машину. Устроившись на переднем сиденье, она смотрела в окно, пока я продирался сквозь город через осточертевшие пробки в клинику.
– Несси, расскажи мне… – протянул руку и залез ей под платье, коснувшись голой плоти.
Девушка повернулась ко мне.
– Что именно рассказать?
– Он всегда был таким? – Я пошевелил пальцем, оглаживая клитор и нажимая на него. Несси сдвинула плотнее ноги, но мне подумалось, что от этого она только ярче чувствует. – Когда ты стала мастурбировать? – Я поймал смущённый взгляд девчонки и улыбнулся ей. – Этим все занимаются. Я в двенадцать лет испытал первый осознанный оргазм.
Моя откровенность вместе с пониманием, что я не отстану, заставили её вздохнуть и сдавленно признаться:
– А я в семь лет. Правда, я тогда не знала, как это называется.
– Как это было?
– Я переела сладкого и… там… где ты шаришь рукой, всё обсыпало диатезом. Очень чесалось…
– Понятно. Дотёрла до того, что кончила, и тебе понравилось.
– Да.
– У меня всё было проще: я подглядывал за матерью, как она делает минет и дрочит любовнику. Стал следить за их встречами, пристрастился мастурбировать. Ещё не было тринадцати, потерял невинность со старшеклассницей. Она тогда сказала, что мой член больше, чем у её ровесников, и трахались мы каждый