Сделка. Кристина Устинова
Но зачем? Пообщаться? Господи, да они уже про меня и забыли!» Однако эта мысль всё чаще и чаще кралась ему в голову, словно паразит. Он вспоминал братьев Бёргер – «семью уголовников», как говорила мать, когда их дела гремели в деревенских и городских газетах.
Впервые о них узнали в двадцать втором году, когда самый старший, Рейнер Бёргер, сел за вымогательство почти семи тысяч марок, которые отдала старушка. Он пришёл к ней и представился доктором, поставил ей диагноз «испанка» (якобы самая ранняя стадия), прописал лекарства и предложил оплатить их втридорога. Наивная бабушка, испугавшись за своё здоровье, отдала ему все сбережения на «чёрный день» и получила взамен целый мешок флаконов капель от кашля и гриппа. На следующий день приехал внук из Нордеграунда, узнал про исчезновение денег и обратился сам в полицию. Рейнер не прятался и не убегал; да и вообще он в этот день для собственной безопасности не выходил из дома. К братьям постучали полицейские и выволокли его прямо в пижаме (на дворе стояла ночь). Деньги вернули практически целыми: братья уже расплатились за дорогую, по тем временам, когда Арбайтенграунд отходил от революции двадцать первого года, свинину. Так его и посадили на два года, а вернулся он домой ровно на своё тридцатидвухлетие. После его ловили на росписях на стенах в нетрезвом виде, а когда его арестовывали и сажали на ночь в камеру или же назначали сверх этого работы на две недели, он срывал с себя одежду и орал до посинения: «Я художник, я так вижу!».
За Рейнером шли два брата, двойняшки, которые младше его на пять лет. Второй скандал в семье произошёл в двадцать третьем. Они одновременно попали на скамью подсудимых, под разные статьи. Первого, Артура, местного санитара, едва не посадили за интимные связи с мужчинами, а второго, бездельника Георга, который иногда подрабатывал водителем такси и отличался от брата высоким ростом, могучим телосложением и многословностью, – за неудачное ограбление банка. Интересный факт: когда его спросили про мотив ограбления, он ответил, что хотел купить на них дорогой сервис для мамы и отправить в город. Это правда, но его за такой подарок отпустили только через два года. К тому же Георга неоднократно подозревали в поджоге домов, так как его всегда находили на месте пожаров, в основном в нетрезвом состоянии. Один раз его всё-таки обвинили в поджоге сарая, и суд завещал его уплатить штраф, возмещение ущерба. Расплатился он окончательно за день до переезда.
А вот четвёртый, Лабберт, который младше Рейнера на двенадцать лет, не был похож на братьев. Остальные братья были темноволосыми и худыми (в отличие от Георга, поддерживающего физическую форму), а он походил на мать: светловолосый и с круглым лицом; но самое главное – он не утратил того оптимизма и таланта радоваться мелочам, который у очень многих людей с возрастом пропадает. Матиас всегда слышал его звонкий смех и пение. Лабберт не просто любил петь – это была жизненная профессия, так как он окончил музыкальную школу и работал в театре. Гордость семьи, признавались остальные братья. Однако его мало кто жаловал из-за репутации его семьи, и на него смотрели либо с отвращением, либо с жалостью, словно