Цветочница и птицелов. ЮРИЙ ЕГОРОВ
люди. Они не отличались трудолюбием и не умели веселиться. На городских площадях невозможно было встретить музыкантов или артистов. Зато повсюду попадались охранники и военные. Также оказалось, что в Арконе мало трактиров. Все они маленькие, с нерасторопной прислугой и довольно простой пищей. Да и закрывались рано. Едва начинало темнеть, как столица словно вымирала, погружаясь во мрак. Фонари горели тускло, так что заблудиться не составляло труда.
Однажды у входа в гостиницу к Абелю подошла маленькая оборвашка.
– Помогите чем можете. У нас здесь плохо, – прошептала девочка, протянув ручонку.
Увидев эту картину, тотчас из гостиницы выскочила служанка и наотмашь ударила нищенку по щеке. Девочка отбежала на другую сторону улицы.
– Будешь знать, как попрошайничать! – гневно крикнула женщина в её сторону, погрозив кулаком. Потом, повернувшись к Абелю извинилась: – Простите, господин посланник. Нищие встречаются во всех странах.
Абелю сцена не понравилась. Он подошёл к девочке, вытер ей слёзы, а потом положил в детскую ручку большой серебряный шиллинг.
– Не надо так. Это – ребёнок, – сделал он замечание служанке, вернувшись в гостиницу.
– Простите, господин посланник, – повторила женщина заискивающим тоном, – сейчас вы одарили одну девочку, а завтра к гостинице таких придёт сто… Может, даже больше. У нас бедная страна. Вы же ничего здесь не видите.
– Возможно, – согласился Абель, – и всё же я вас прошу больше так не делать. Вы же христианский народ.
– Это мы-то – христианский? – хмыкнула служанка. – Знали бы вы, что они вытворяют! Им только дураки верят, благо их у нас много. Глаза-то не видят. Они – стеклянные. И сам он…
Женщина с опаской посмотрела на дверь и замолчала…
Наконец настал день, когда Абелю объявили, что герцог согласился его принять. В назначенное время, как и было оговорено – ранним утром, Абель явился в крепость. В приёмной герцога сообщили, что аудиенция вот-вот начнётся, и попросили немного подождать. Миновал час. Потом другой. Он уже устал ждать, но аудиенция всё никак не начиналась. Всё это время Абель отчётливо слышал за дверью странные шорохи и голоса…
Герцог соблаговолил выслушать Абеля ближе к ночи. Разговор длился несколько минут и происходил в присутствии важных вельмож весьма солидного возраста с расплывчатыми лицами, членов Конвента. Приём устроили так, что Абель находился на почтенном расстоянии от герцога, который восседал на троне. Из-за плохого освещения зала лицо герцога рассмотреть было трудно. Оно показалось каким-то неправильным, нелепым, словно искусственным. Абель огласил послание испанского короля. Герцог молчал, лишь изредка шевелил руками и чуть покачивал головой. Наконец сказал что-то неразборчиво каким-то странным, словно механическим, голосом, и самый старый член Конвента объявил Абелю, что аудиенция окончена.
– Что герцог сказал? Я совершенно не расслышал, – переспросил