Орловы. Книга вторая. Рождена для тебя. Татиана Момот
ты так?..
– Любви, малышка моя, нечего стесняться. Я, благословить вас хочу, жизнь она непредсказуема, неизвестно, как сложится. Уезжаю я надолго, так уж получается, что передаю тебя в руки Милоша. Будьте счастливы дети, желаю вам с достоинством пронести свою любовь через всю жизнь. Надеюсь всё у вас будет хорошо. Берегите друг друга!
Из окна я наблюдал, как моя девочка прощается с отцом, обнимая его на пороге дома. Сергей не позволил нам проводить его на вокзал, сказал, что не любит длинных слезливых прощаний, да и на улице зима, холод, нечего, мол, морозиться лишний раз.
Когда за мужчиной закрылась калитка, Илона вернулась ко мне не пытаясь скрыть насколько она расстроена его отъездом. Словно тень, девушка молча проскользнула в комнату и улеглась на кровать, сжавшись в комок. Подложив ладонь под щёку, она беззвучно плакала, не в силах остановить потоки слёз, рвущихся наружу. Присев рядом с ней, я легонько поглаживал её напряжённую спину, пытаясь успокоить. Я не знал, что принято говорить в подобных ситуациях: девчонка, что потеряла мать, теперь осталась совсем одна. Отец уехал, по-другому он поступить не мог, однако её сердце никак не принимало этот внезапный отъезд.
Так я и сидел с ней рядом в звенящей тишине старого дома, пока Илонка не забылась тягостным сном. Убедившись, что любимая спит я мягко поднялся с кровати, и прикрыв тяжёлую входную дверь вышел в морозный полдень. Направляясь домой, надеялся поговорить с Надьей, уповая на то, что она поймёт меня.
– Ба! – крикнул с порога, скидывая заснеженные ботинки.
– Что, милок? Уехал видать Сергей-то?
– Да, Илона одна теперь в целом доме.
– Знаю, – беззлобно проворчала Надья. – Отец на вахту отправился, а синеглазая одна-одинёшенька осталась и сердце твоё заходится в тревоге за неё. Значит так, внук, иди сейчас же к Илоне, да скажи, чтобы вещи собирала и к нам переезжала. Места здесь предостаточно, разместимся.
– Бабуля, ты серьёзно? Не шутишь?
– До шуток ли? – вмиг изменилась она в лице. – Негоже девчонке одной в доме оставаться. Не дай бог прознает кто в районе, что отец её уехал, какая беда может приключиться… люди здесь живут разные. И плохих, и хороших поровну: да вот только как напьются, ни те, ни другие берегов не видят.
– Ба! Ты лучшая! Знаешь ведь, насколько сильно я люблю тебя?
– Знаю, пострел! Ну беги, веди свою красавицу в дом.
Просияв я со всех ног бросился обратно, представляя, как этой новости обрадуется Илона.
Войдя в дом на цыпочках прошёл в её комнату:
– Илона, просыпайся малышка, нужно собрать твои вещи.
– О чём ты, Милош? – сонно спросила она, приподняв голову.
– Бабушка сказала, пока Сергей не вернётся домой, ты у нас жить будешь. И это не обсуждается!
– И не думала! – всхлипнула она, протянув ко мне руки. – Я так боялась остаться одна в доме. Не представляла, как переживу ночь… ты же знаешь, как страшит меня темнота.
– Глупая, – обнял её, крепко прижав к груди. – Неужели ты могла подумать, что я смогу оставить тебя одну? Если бы Надья не приняла решение о твоём