Дотянуться до края Вселенной. Старик МАО
и, сцепив руки за спиной, подошёл к окну.
– Знаешь, что меня тогда поразило больше всего, Ос? – спросил он, глядя в дождливую даль.
– Не имею ни малейшего понятия, – ответил ему Освальд.
– То, что эти люди были почти ровесниками моих предков, а выглядели настоящими стариками. А им было-то, всего чуть больше сорока. Из них, словно, все соки выпили… «Смоли» – люди батарейки… Смазка для нашей жизни, – безапелляционно заключил Райт и добавил после недолгой паузы. – Они работают столь много и в таких скотских условиях, что никто из нас «меди» или «хайгов» никогда бы по своей воле не стал там работать. Как говорят среди моих знакомых: грязная работа удел неудачников «смоли»…
Джон снова замолчал, проследив взглядом, как пронёсшийся мимо бара мусоровоз обдал тротуар дождевой водой, а потом, презрительно скривив губы, сказал:
– Мы, «меди» вечно гордимся своими достижениями в науке, спорте, искусстве и думаем, что всё наше благолепие – это целиком наша заслуга. А ведь – это иллюзия, Ос. Исчезни завтра все «смоли» разом и тогда весь наш мир рухнет в одночасье. Некому будет кормить и одевать нас. Изготавливать и заправлять наши машины, чинить трубы, подавать свет и убирать за нами мусор. Что толку от написанной тобой симфонии или книги, если в желудке пусто?! – Райт задрал голову и, посмотрев на темнеющее свинцово-серое небо, приложил левую ладонь к стеклу будто собираясь, коснутся хаотично стекающих по нему капель дождя. Но вскоре резко, словно обжегшись, одёрнув её, продолжил. – Никакой великий инженерный проект не воплотить в жизнь без их труда, без добытых их руками ресурсов. Они и есть соль нашей земли, а не мы гордо именующие себя архитекторами человеческого бытия. И эти люди вынуждены были пресмыкаться передо мной, недалёким глупым юнцом-меди, ради своей дочери…
Расставив ноги пошире, Райт опёрся руками о подоконник и приложился лбом к холодному стеклу, словно пытаясь охладить разгоряченную голову. Простояв так с минуту он, оторвавшись от него и сжав до побеления кулаки, зло произнес:
– А ведь это я сам во всём виноват! Понимаешь, Ос! Если бы я не был таким наглым, мажористым засранцем, привыкшим к доступным девчонкам и своему статусу! Если бы я, хоть капельку уважал её, всё могло бы сложиться иначе! Тогда я бы не сломал жизнь единственной женщине, которую любил, только из-за того, что она «презренная смоли», которая посмела отказать мне. Но, увы, я тогда был слишком эгоистичным и трусливым ублюдком, чтобы посмотреть правде в глаза. Я не стал ничего делать и постарался забыть об этом случае, как о дурном сне, чтобы и дальше жить беззаботной и комфортной жизнью меди-мажора.
– А ты пытался узнать, что с ней потом стало? – спросил галиец, поставив на барную очередной помытый и протёртый стакан.
– Нет. Зачем? Сделанного ведь не воротишь, да и вряд ли, она смогла бы меня простить, – пожав плечами, ответил Райт и, закрыв глаза, снова приложился головой к окну.
– И что тебя заставило изменить своё отношение