Тень. Иван Филиппов
по крыше от очередного страшного удара палашом, если это существо не умерло от пули в глаз и снаряда в тело, то, вероятно, оно обладает какими-то способностями, позволяющими ему безошибочно определять местоположение шотландских жуликов.
Кирасир наступал. Фитиль был уже зажжен, и если его молчаливый убийца хочет помешать пожару, продолжал думать про себя Шмидт, то он сейчас занимается явно не тем. Шмидт, которого удар уложил плашмя на крышу, перевернулся и встал на четвереньки. Один из своих пистолетов он уже выбросил – не было времени перезаряжать его; кастет против этого чудовища явно не поможет. У него был еще один пистолет, но в полутьме и суматохе стрелять Шмидт не решился. Он подбежал к краю крыши и с разбегу прыгнул, выставив вперед руки. Воздушный шар смягчил его падение, и Шмидт крепко уцепился за веревку, опоясывающую шар. Быстро перебирая руками, он спустился на землю и закричал Семену, чтобы тот срочно отвязывал шар от якорей.
Шмидт точно помнил, что кирасир не спускался с крыши – он несколько раз оглядывался, чтобы проверить, но крыша была пуста. Он еще раз огляделся, но во дворе, кроме них с Семеном, опять никого не было.
Он повернулся, чтобы помочь слуге с узлами.
В этот раз сомнений у Шмидта не осталось: преследовавший его кирасир был существом потусторонним. Если бы немец верил хотя бы в какого-нибудь бога, он бы перекрестился или прочитал молитву, глядя, как из дрожащей тени, которую привязанный шар отбрасывал на двор, выступает павший воин, занося над головой меч.
Просвистел в воздухе палаш; он прошел так близко от лица Шмидта, что тот почувствовал дуновение ветра. Но кирасир не попал по нему. Шмидт едва отшатнулся, и лезвие палаша распороло горло Семену. Он беззвучно осел рядом с корзиной воздушного шара.
«Я погиб. Дело мое удастся, но я не смогу насладиться его результатами», – с грустью подумал Шмидт. Кирасир занес руку для второго удара – в этот раз не промахнется. Он шарахнулся в сторону, едва выйдя из зоны поражения. Перед своей смертью Семен успел распустить почти все веревки, удерживавшие шар на земле, кроме одной, и теперь шар висел над землей боком, готовый в любую секунду взмыть в небеса, только бы кто-нибудь отпустил или даже чуть ослабил последнюю связывающую его веревку. Шмидт отошел еще на несколько шагов назад, не сводя глаз с кирасира, который двинулся к нему, вновь занося оружие.
В темном дворе кирасир выглядел как порождение ночи, страшный силуэт, несущий смерть любому, вставшему у него на пути. Шмидт задрожал. Со свистом одна за другой начали взлетать ракеты.
Кирасир остановился в метре от Шмидта и поднял голову. Лицо его исказилось чудовищной гримасой, и Шмидт впервые услышал его голос:
– Что же ты наделал…
Это был голос живого человека, полный страдания и отчаяния. Шмидт вгляделся в лицо кирасира – даже с расстояния было очевидно, что он смотрел в лицо покойника. Но как? Как возможно было, чтобы он двигался и говорил? Однако времени на размышления уже не было.
Секундного