Улей. Грегг Олсен
за её взглядом, он метнулся к столу и смахнул пластмассовые коробочки на пол.
Она не рассердилась. На лице её появилось грустно-задумчивое выражение. И даже едва заметная улыбка. Печальная улыбка, позже отметил он. Ни в коем случае не неприязненная. Эта улыбка происходила от глубоко запрятанного в ней «знания», как она выражалась, напоминавшего, что пришел её черед и мужу её не переубедить.
– Мальчики с тобой не поедут, – сказал он.
– Знаю, – ответила она. – Они принадлежат тебе.
Рид был вне себя от возмущения.
– Калиста, ты издеваешься? О чем ты думаешь? Ты – их мать. Ты нужна им.
Она покачала головой.
– Рид, я нужна себе самой.
16 сентября 2019 г., понедельник
Линдси выросла на «Беренстейновских медвежатах»[11] и других книжках, которые ненавязчиво пестовали в девочках убежденность, что они могут стать теми, кем захотят быть. Сама она, решив пойти на службу в полицию, даже не задумывалась о том, что служитель закона – не женская профессия. Её мать, избравшая стезю педагога, а не архитектора лишь потому, что в школе она была единственной девочкой в классе по черчению, восприняла выбор дочери как подтверждение того, что прежние условности, которые она в свое время не посмела нарушить, утратили свою значимость.
Если Рид Салливан верно оценивал ситуацию – а ничто не указывало, что это не так, – философия Марни Спеллман строилась на том же принципе, но была более радикальна: вторгалась на территорию семейных отношений, позволяя – нет, даже требуя, – чтобы жена и мать бросила супруга и родных детей.
– Должно быть, для вас это стало ударом, – промолвила Линдси. – Что она так вот взяла и ушла.
– Не то слово, детектив. Да. Сильнейшим.
– Она сразу уехала?
– В тот же вечер. Взяла с собой только то, что уместилось в два старых чемодана, и вызвала такси до аэропорта.
– А ваши сыновья? Как она им объяснила свой уход?
– При их разговоре я не присутствовал, – отвечал Салливан. – Она закрылась с ними в нашей спальне. Позже Брэйди сказал мне, будто она обещала, что уезжает ненадолго. Якобы в гости к новой подруге. Что-то вроде этого. И даже не намекнула, что возвращаться не намерена.
Он перестал гладить кошку.
– Несмотря на все её высокопарные речи о саморазвитии, о том, что она достойна быть кем-то более значимым, чем просто матерью и женой, Калиста была трусливой лгуньей. Ей не хватило смелости сказать мальчикам правду.
– Какую правду?
– Что мы ей не нужны. Больше не нужны. Что в её сердце нет места ни для кого, кроме неё самой. И той женщины.
– Марни Спеллман?
– Да, именно.
Глава 14
16 сентября 2019 г., понедельник
Беллингем, штат Вашингтон
Рид Салливан теребил вытянувшуюся нитку на своем кардигане. Он выглядел растерянным, словно перенесся в прошлое, где теперь чувствовал себя чужим. Линдси заметила, что по его лбу скатывается капля пота.
Воспоминания давались ему с трудом. Отзывались болью. Он
«