Двойня в подарок. Виктория Волкова
главный аргумент и замечаю серьезно. – Ручки, ножки хочу проверить и все пальчики сосчитать…
– Зачем? – изумленно пялится на меня Витя. – Что за адвокатские штучки?
– Порядок такой у нас. У адвокатов.
– Там все нормально. Сейчас в кабинет придем. Дам истории болезни почитать. Вот ты паникер, Тима. Даже не ожидал!
– Да иди ты, – морщусь шутя и добавляю спокойно. – Нам небось няня понадобится… Не подскажешь, к кому обратиться?
– Надю Щербинину попроси, – хмурится Торганов, когда мы с ним снова оказываемся в коридоре.
– Погоди… это же твоя… Надюха!
– Да тихо ты, – скрежещет зубами друг детства и бросает раздраженно. – Мы с ней поругались.
– Что так?
– На весь роддом орала, что я дурак. Нормально?
– Правильно сделал, – киваю со знанием дела. – Тут под статью можно подвести…
– Да ну, Тима! Просто возьми ее к себе, чтобы из города не уехала и на глазах была. Как друга прошу. А я потом сам разберусь.
– Да не вопрос, – пожимаю плечами.
– Только ты… это… не говори, что я посоветовал. Обойди как-нибудь… Ладно?
– Постараюсь, – бурчу, недоумевая. Мало мне своих проблем. Так еще Надя Щербинина приблудилась. Но отказать Вите не могу.
И выйдя из больницы на свежий воздух, задумчиво смотрю на иссиня-голубое небо.
Няньку я нашел. Дочек увидел. Вот только как мне уговорить Леру? Что предпринять, если давить нельзя?
Расфокусированным взглядом обвожу больничный двор, виднеющуюся на площади новогоднюю елку и небольшую церквушку, примостившуюся неподалеку. Смотрю на золотые кресты, подпирающие голубой небосвод, и неожиданно понимаю, как поступить.
Ты же адвокат, Морозов. И у тебя есть сутки, чтобы составить оправдательную речь и придумать многоходовочку. Напрягись по-взрослому, баклан!
13. На тропе войны
Размышляя, медленно бреду к машине. Нужно убедить Леру! Но и доводы должны быть бронебойными.
Рассказывать о великой любви еще рано. Точно не поверит! Да и нет никакой любви. Просто симпатия. Хорошее отношение.
И откуда ей взяться после суток знакомства! Вон папа за мамой семь лет ухаживал. В наше время люди столько не живут вместе. Многие имеют детей и обходятся без штампа в паспорте.
Но меня этот вариант не устраивает! Все должно быть по закону, чтобы потом ни одна собака не подкопалась.
Усевшись в тачку, завожу двигатель и, крепко сжав руль, выруливаю на проспект. Ехать домой неохота. Видеть унылую физиономию Богдана – тоже.
Да и проветрить мозги надо. Я люблю такие бесцельные покатушки. Город пустой. Голова тоже.
Из центра Шанска я за пару минут выезжаю на окраины. Окидываю сумрачным взглядом развалины. От вида полуразрушенных бледно-зеленых стен и разбитых окон на душе становится горько. Это все, что осталось от завода, где мой отец работал главным инженером.
Досада злым толчком бьется за грудиной. Хорошо, хоть папа не увидел, во что превратилось его любимое детище.
Даже мне обидно, хоть и понимаю,