Сноха. Виктория Волкова
любуюсь своим малышом. В который раз благодарю бога за этот священный дар. Именно мне достался самый чудесный мальчик в мире.
«Я смогу. Я справлюсь, сыночек, – в предрассветных сумерках клянусь я и, как только первые лучи солнца золотят окна Косогоровского особняка, проваливаюсь в глубокий черный сон.
А поздно утром просыпаюсь от самой настоящей качки. И в первую минуту не пойму, где нахожусь.
Роберт радостно прыгает на кровати и, увидев, что я проснулась, плюхается рядом.
– Ну, наконец-то, – вздыхает он как взрослый и добавляет жалостливо. – Мама, я кушать хочу.
– Да, милый, – охаю я и, подхватившись с кровати, лечу в ванную. Наскоро переодеваюсь и, умывшись, сворачиваю волосы в самый простой узел. И только по дороге на первый этаж вспоминаю об указании свекра явиться к нему в кабинет сразу после завтрака.
Твою ж мать! А на мне леггинсы и майка. Даже бюстгальтер надеть забыла!
«Ладно, пронесет, – думаю я, входя в пустую столовую. Экономка Аня, завидев нас, торопливо жарит оладьи. А я, расставляя тарелки себе и Роберту, бросаю взгляд на часы. Половина одиннадцатого. Мой дорогой свекор уже должен отчалить на работу. Ну там, кому нос отрезать или пенис дорастить…
Усевшись за стол, Роберт болтает ногами и что-то рассказывает мне и Анне про собаку, обещанную дедом.
«Как всегда, очаровал и бросил, – думаю я раздраженно, и как только домработница ставит на стол блюдо с румяными оладьями и сметану, на пороге столовой возникает сам Косогоров.
– Налей-ка и мне чая, Аня, – просит он, садясь рядом с Робертом. Краем глаза я наблюдаю, как маленькая толстая женщина мечется из столовой в кухню, как спешит обратно с подносом, на котором дребезжат мелодичным звоном чашки и стоит большой пузатый чайник с нарисованным на боку фазаном. Такой мужской и самодостаточный в своей простой красоте. Я перевожу взгляд на Вадима Петровича. Он совершенно спокоен, в отличие от меня. Белый свитер, черные широкие штаны и снова этот дурацкий браслет.
Завтрак проходит в полном молчании. Вернее, Роберт болтает, а я ему односложно отвечаю. Косогоров же добродушно наблюдает за нами. Жует свои оладьи и запивает их чаем из большой чашки с таким же рисунком, как и на чайнике.
– Мы договаривались поговорить после завтрака, – вежливо бросает Вадим, вытирая губы салфеткой. – Жду тебя через пятнадцать минут, – замечает он строго и, поблагодарив Анну, замершую около двери на в кухню, собирается уйти прочь.
– Дедушка, – не выдерживает Роберт. – А когда мы поедем за собакой?
– Нам с твоей мамой нужно решить один вопрос, – улыбается ребенку Косогоров. – Это займет примерно час. Ты можешь пока поиграть или выйти с Анной Ивановной в сад. Там качели…
– Здорово! – пыхтит мой маленький мужичок. – Качели! Как же давно я на них не катался!
– Сначала доешь, – усмехается свекор. – Кто плохо ест, того собаки не слушают.
– Правда? – разочарованно спрашивает Роберт и признается. –