Не твоя. Виолетта Роман
подозвал Мишу.
– К ночи вся информация должна быть у меня. И Кирова проводи.
Он кивнул.
– Вечером у нас встреча с парнями Каримова. По поводу автомобильных салонов, – напомнил Овсянка.
– Я понял. Буду в восемь. Пашу сам домой довезу.
Миша хохотнул.
– Не боишься наткнуться на мать-дракониху?
Улыбнулся.
– Шутник, блин.
Обернулся, у дверей стоял Рома.
– Македон! – позвал бойца. Тот рванул к нам.
– Едешь с нами. Потренируешь мальца? Покажи ему пару коронных ударов.
– Конечно, шеф, – улыбнулся во весь рот.
Я устроился с Пашей на заднем. Дав команду водиле ехать в офис, посмотрел на парнишку. Он не сводил с меня восторженного взгляда. Заметил пару новых синяков на его лице.
– Ну и зачем дрался?
Он отвернулся. Не хотел говорить. На прошлых наших встречах я выпытал у него, что мать строго запрещает драться. Еська совсем с дуба рухнула. Пытается из нормального парня хлюпика сделать.
– Да ладно, не бойся, мать не узнает.
Паша поморщился.
– Да есть в нашем классе один урод. Любит себя показать за счет слабых.
– А тебе не нравится это?
– Не нравится. А разве должно нравиться, когда девчонок обижают? Да и на меня он постоянно наезжает.
– Дерешься хорошо?
На губах Паши заискрилась улыбка.
– Козлу наподдал хорошенько.
Засмеялся. Мой парень, моя кровь.
– Короче так, Паш. Если хоть одна тварь обижать будет, звони дяде Гере. Порешаем с любой п*длой, – произнес строго. Павлик кивнул.
– Вообще-то, дядь Гер, помощь уже нужна, – он вдруг замялся, так и не договорив. Опустил глаза в пол. Не любит просить. И это хорошая черта. Но иногда надо.
– Да отец этого придурка, с которым мы деремся, вроде как большая шишка. Директриса замучила мать вызывать в школу. Меня грозятся исключить, пока мама не пойдет к его папаше, не попросит прощения. А я не хочу, чтобы она просила извинения у козла этого… – он поднял на меня глаза с мольбой.
А у меня в очередной раз даже слов не нашлось, настолько дерьмово внутри было. Это что ж, бл*ть, такое творится?! Чтобы какая-то мразь нагибала моего сына и его мать?
–Фамилию и имя этого придурка скажешь, все решу. И мамке никуда идти не надо, понял?
–Понял, – улыбнулся довольно. – Вы не подумайте, я бы за себя никогда просить не стал. Но мама у меня хорошая. Красивая очень, но отпора дать не сможет. Как отец погиб, так она совсем грустная стала. Не хочу, чтобы он обидел ее, – в его голос слышалась печаль. Так много горя познал малец, еще и пожить толком не успел.
–У нее кроме меня никого нет. А от взрослого я ее еще не смогу защитить.
Не по себе стало. Считает своим отцом этого ублюдка Кобзаря. И как ему сказать? Как признаться в том, что я его отец? Что ему больше ничего ненужно бояться. Что он – мой! Моя кровь и плоть. И я его никому не отдам.
– Дядь Гер, – снова позвал. – Я никому про тебя не говорил. Ни в школе, ни маме. Сказал, как ты и просил, что с дядь Мишей гуляю. Но мне кажется, что ты понравишься