Лейла. Навстречу переменам. Катерина Цвик
для подружки – яблоках, которые купила за пару медяшек у местного конюха. Конечно, я знала, что после самоволки меня ждет разнос, а потому тяжело вздыхала, рассказывая Звездочке свою историю и жалуясь на всех на свете.
Разумеется, мне и попало, и проф запретил покидать комнату до самого отъезда. Ужин мне тоже принесли в комнату, а все остальные ели и общались в общем зале. Наверное, будь воля профессора, он бы запер меня в одиночной ка… то есть номере на одного человека – так сильно он испугался и был на меня зол. Но нас снова заселили втроем с Наримом и Зарухом, так сказать, принца и его миньонов.
Перед ужином ребята зашли в комнату. Нарим был страшно расстроен всей этой историей, но я видела, как его подмывает расспросить меня о такой веселой ни на что не похожей песне, но он сдержался, лишь крепко сжав мое плечо перед уходом в знак поддержки. Зарух же добил меня окончательно. Он подождал, пока Нарим покинет комнату, жестом величайшего одолжения и с чувством собственной значимости снял со своего пальца кольцо и, протянув его мне, сказал:
– Лей, ты сегодня меня порадовал, я еще никогда не слышал ничего подобного. Возьми, это знак моего высочайшего расположения.
Мои брови взметнулись вверх, поглазев некоторое время на колечко в руках принца, я все же его взяла. Как-никак он особа султанской крови, и если сейчас я не приму его дар, то оскорблю до глубины души, а я совсем не желала делать туранского принца своим врагом. Но и рисовать на лице бурную радость тоже не собиралась.
– Спасибо, Ваше Высочество, за столь ценный дар, – склонила голову.
Зарух некоторое время продолжал стоять и смотреть на меня, видимо, ожидая каких-то еще действий или слов, но все же вышел из комнаты. И слава Всевышнему, а то его колючий взгляд стал уже надоедать. Потом меня навестил Ромич. Прямо паломничество какое-то устроили, честное слово!
– Лей, Лейла, я не хотел, чтобы так получилось! – с порога начал он. – Честное слово! Я и сказал-то про твои таланты, только чтобы повысить тебя в глазах окружающих!
– Каким образом, Ромич?! – не выдержав, воскликнула я.
Что греха таить, я была в обиде на него за те несвоевременные слова о моем пении.
– Ну как? В Турании умение петь очень ценится, особенно среди мужчин. А уж если поющий из высшего сословия, то его всегда будут рады видеть при дворе султана!
– И откуда ты только об этом узнал? – недоумевала, потому что совершенно не знала о подобных культурных особенностях.
– Мне Рурх, тот охранник, с которым мы везли треклятую сбрую из Ворвеля, рассказал по дороге. И даже спел, говоря, что будь он из высшего сословия, то с таким голосом мог бы бывать на вечерах у самого султана.
Я на это лишь тяжело вздохнула. Повысить мой рейтинг в глазах туранцев он хотел… Эх, да что с него возьмешь? Ведь и правда ничего дурного не хотел, да и вышло все в конечном итоге не так плохо, как могло бы.
– Ладно, Ромич. Ты только больше так не делай, хорошо?
Парень на это лишь сконфуженно кивнул.