Крымская лихорадка. Виталий Еремин
они сидели в скромно обставленной гостиной, и Клавдия Ивановна разливала чай.
– У меня снова горе, Олег Степанович. Мать Жени и мать Артема, они подруги, год назад уехали в Италию на заработки и пропали. Ни звонка, ни письма. Вот, Артем теперь у меня и живет.
– И на что живете? – спросил Носков.
– Так, продаю кое-что. Пенсию давно уже не платят. Подрабатываю костеляншей в санатории “Россия”.
Лаврова хотела добавить, что и там уже полгода задерживают зарплату, но промолчала – гордость не позволила.
– Насчет невестки в милицию заявляли?
– Конечно. Сказали, что заявление передано в Интерпол. Но я не верю. Ни милиции, ни Интерполу.
– Фотографии приложили к заявлению?
– А как же?
– Еще какие-то фотки есть? Покажите.
Женя и Артем во все глаза смотрели на Носкова. От него исходила уверенность и сила.
Лаврова взяла из серванта альбом положила перед Носковым. Стали рассматривать. Пропавшие женщины были красивы.
– Я смогу чем-то помочь, если только меня изберут, – коротко сказал Носков.
– Благослови вас Бог, – прошептала Лаврова.
Глава 11
Через неделю Носков зазвал Яшина к себе домой. Москвич не стал отказываться. Ему хотелось увидеть Носкова в семейной обстановке.
Яшин давно не был в хрущебе. Тем сильнее было впечатление. Не квартира, а скворечник, хуже скворечника, потому что люди – не скворцы.
Не вызывала восторга и мебель. Все советское, никаких импортных гарнитуров. Странно, следователи прокуратуры получали неплохо. Еще больше денег имели те, кто ходил в загранплавание, независимо от того, что делали на судне. Напрашивался вывод – квартира не была для Носкова домом, куда бы он торопился после работы. Первый признак жизни на стороне.
Но на этом странности не заканчивались, а только начинались.
Жена Носкова Галина оказалась просто красавицей. Удивительного цвета глаза, такие называют бирюзовыми, красивая, хотя и несколько полноватая фигура, пышная грудь, ровные зубы, чувственные губы – все было при ней.
– Такая жена должна быть все время рядом, – сказал Яшин.
Носков усмехнулся:
– Найдется и для нее кривой объектив.
– Вы заметили, как фотографируют Олега? – с жаром стала возмущаться Галина. – Какие снимки печатают в газетах? То он с разинутым ртом, то с искаженным лицом. Меня тоже подловят. Так что лучше я посижу дома.
Дочь Лариса, совсем молодая, лет двадцати трех, похожая на отца, но какая-то невзрачная, неуютная, не сводила с Яшина глаз, рассматривая его, как вещь. И через минуту после знакомства запросто спросила:
– Вы женаты?
– Естественно.
– У вас есть дети?
– Естественно.
– Ну, как там Москва?
– Стоит.
– Ну, ясно, что не лежит. А вообще?
Яшин молча пожал плечами.
Галина усадила Яшина на диване рядом с собой и доверительно поделилась:
– Мы Олега отговаривали, плакали. Правда, Ларисочка?