Имитация. Георгий Чернов
кирзовыми сапогами голове, выбитой селезенке и разбитом в пыль чувстве собственного достоинства.
Помню, как сидел в районном военкомате, ковыряя ботинком отклеившийся кусок дешевого линолеума, и с кучей таких же мудаков ждал своей очереди к комиссару. Зайдя в его тесный кабинет, я сразу почувствовал запах дешевого табака и перегара, смешавшегося с приторным запахом затхлых сапог. Старый усатый хрен долго нес какую-то чушь про то, что с моим здоровьем меня либо отправят в ракетные, либо вообще отпустят, но он нагло соврал: через пару месяцев я уже полумертвый валялся в сушилке, плюясь кровью на чьи-то сапоги. Так прошло мое посвящение в разведроту. Точнее сказать, первое мое наказание за нарушение какого-то выдуманного правила, о котором я даже не знал и до сих пор не знаю. Правда, о службе в армии я совершенно не жалею. Неужели можно жалеть об очередном пустом моменте жизни, когда твоя жизнь в целом не имеет других? Однако этот этап отличало от прочих то, что впоследствии именно здесь я получил те навыки, которые помогали мне до сих пор. Я вышел оттуда униженный, покалеченный, но озлобленный и обученный убивать.
А как вы думаете, что чувствует дембель, когда наконец ощущает на своей коже первый бриз долгожданной свободы, сходя на перрон родного города? Я вот, к сожалению, даже не представляю: на своем перроне мне чуть не посчастливилось подраться с каким-то алкашом, а дома меня встретила опечатанная кем-то дверь. Как оказалось позже, директор детского дома, пока я был в армии, сдавал мою квартиру всяким торчкам на пару дней, чтобы им было где колоться и пороть друг друга. К чему это привело догадаться нетрудно: один из них в припадке принял своего дружка-придурка за демона. Дружок-придурок решил подыграть и закономерно получил кусок разбитого стекла в глотку. Директора на тот момент активно судили, а я остался без квартиры.
Разбираться с этим у меня времени не было, а жить, пока идет следствие, где-то надо. Проблему я решил просто и с учетом доступных мне средств – абсолютно наплевательски. Мне пришлось ночевать в таких местах, что Геенна, чешущая теперь мои ноги алым языком, кажется мне вариантом не хуже. Дешевые клоповники, подвалы, притоны. В общем, если посмотреть на мой путевой паспорт через ультрафиолет, то можно неприятно обомлеть. И, учитывая это, не удивительно, что я завел в такой среде не самые благоприятные знакомства. Хотя и совсем неблагоприятными их назвать язык не поворачивается: благодаря им в совсем скором времени я уже мало в чем нуждался. В роскоши я, во всяком случае, не нуждался вовсе: мне достаточно было места, где я смогу свободное время проводить в одиночестве, разбавляя его, разве что, возможно, компанией какой-нибудь макулатурной книжонки, и новая работа сполна мне это позволяла. Заниматься приходилось чем придется: собирать и выбивать долги, убивать, кого скажут, продавать, что скажут, громить то, на что укажут. В общем, грех жаловаться, ведь мои таланты, раскрытые в армии, нашли свое применение на практике.
Однако хорошего понемножку, и тут