Невинная соблазнительница. Виктория Паркер
десятиминутной передышкой. Она пробралась сквозь толпу и выскользнула за дверь, плотно прикрыв ее за собой.
Еву окутал терпкий морозный воздух. Напряжение сразу спало. Она с облегчением подумала, что все закончилось, дело сделано. Большое достижение для девочки, которая всегда избегала большого скопления народа. Мама могла бы ею гордиться. Охватив себя руками, чтобы немного согреться, она подняла голову и замерла, любуясь алмазами звезд на темно-синем бархате небосклона. Выбрав самую яркую звезду, она произнесла слова, которые повторяла каждый год в эту ночь: «Мне не хватает тебя, мама. После стольких ошибок я двигаюсь вперед. Чего бы ни стоило, я стану такой, какой ты хотела меня видеть, клянусь».
Закрыв глаза, Ева мысленно вернулась в прошлое, когда мать учила ее аккуратными стежками пришивать жемчужины к плотному шелку, чтобы создать платье чьей-то мечты, наполнив его романтикой, красотой, любовью. Пускай ей самой суждено остаться сторонней наблюдательницей чужого счастья, но, по крайней мере, она унаследовала от матери талант и призвание.
Данте. Какое счастье, что он ушел. Она задрожала, вспоминая его взгляд, острый как нож…
– Ева.
Она стремительно повернулась, вскинув руки к груди, чтобы не выскочило сердце:
– Данте, почему ты здесь? Я же просила…
Он стоял в глубокой тени – напряженный, с мрачным лицом, сунув руки в карманы брюк.
– Назовем это компромиссом, ведь я дал слово Финну, что буду рядом, если понадоблюсь.
«Ты был нужен однажды, но предпочел уйти». С тех пор прошло пять лет, но в ее голове крутились все те же мысли: «Обними меня, ласкай, люби…»
– Мне никто не нужен. – Она не узнала свой голос, звучавший холодно и отчужденно.
Ни слова в ответ. Данте молча смотрел в сад, окутанный туманной дымкой, но окружавшая его аура опасности интриговала и возбуждала ее все сильнее. Наконец он повернулся, сделал шаг и приблизился почти вплотную. В темноте Ева не видела выражения лица, но жар его тела привел ее в смятение.
– Ты сказала хорошую речь, Ева, – произнес он с теплой искренностью в голосе, напомнив Еве человека, которого она знала когда-то. И которого больше не существовало. – Мама могла бы тобой гордиться.
«О господи! Главное – не расплакаться».
– Спасибо. – Голос сорвался против ее воли. Если он не уйдет сию же минуту, она за себя не ручается…
С тяжелым, долгим вздохом, как будто он все понимал, Данте обнял ее. Прошлое оттеснило настоящее. Без колебаний и сожалений Ева уткнулась лицом в его шею, вдыхая терпкий запах одеколона и наслаждаясь чувством защищенности в объятиях сильных рук. Его пальцы поглаживали обнаженную спину. Он молчал, но был рядом, когда она нуждалась в нем.
Нет – нет. Зачем он ей? Она обойдется без мужчин. Так было до сих пор и будет впредь. Они предают и уходят, доставляя только страдания и боль.
«Надо сейчас же вырваться», – приказала себе Ева, но там, где был леденящий холод, теперь щекотало ухо горячее дыхание Данте. Ее охватила дрожь. Игнорируя голос рассудка, Ева запустила