Закон обратного отсчета. Леся Орбак
подопечных, устроив экскурсию по мотопарку.
– Я не сказал бы, что у каждого есть душа, – наклонив голову, Михаил смотрит на заднее колесо рыжего Кавасаки и помечает в голове «подкачать». – Вот характер – есть. Бывает, возишься с одним по полгода без толку, уже собираешься пустить на запчасти, а у него всего лишь надо было какую-нибудь мелкую деталюху смазать. И нет, чтобы посигналить.
– Подергать за штаны и попищать: «Хозяин, смажь меня»? – смеется Макс. Солдат взобрался на вальяжный старый Харлей и пытается приноровиться к прямой посадке. – Нафига руль такой высокий сделали? Неудобно же.
Михаил пожимает плечами.
– Для тех, кому он по характеру близок, руль очень удобный.
– Философия, – морщится Макс, слезая с байка. Оглядывает ряды притихших мотоциклов. – И давно ты с ними?
– Сколько себя помню.
– Уважаю, – кивает Солдат. Добавляет сразу: – Уважаю людей, которые не размениваются на все подряд. Я – человек конкретный. По мне, лучше быть спецом в чем-то одном, чем нахвататься везде по чуть-чуть.
– Зря ты так категорично. А если человека от разных талантов распирает? – Михаил вспоминает недавнюю бурю Джа и невольно ухмыляется. Для таких как пророк быть одностаночником – не индикатор «конкретики», а везение родиться «нормальным».
– Если распирает от талантов, имей смелость выбрать один, – режет Макс.
Михаил вовремя сдерживается, чтобы не ответить: «Кто б еще дал такой выбор». Сев на крутящийся табурет, Михаил замечает, насколько тот неустойчив. Болты изрядно расшатались, многие норовят выскользнуть из резьбы, а Джа еще и крутиться на нем умудряется, нет чтобы подтянуть, до инструментов – рукой подать. Осторожно, придерживая сидушку и сместив свой центр тяжести в безопасное положение, Михаил подкатывается к подставке с инструментами, снимает с крючка отвертку.
– Джа тоже в технике шарит? – спрашивает Макс. Он дошел в своей экспедиции по гаражу до Михаиловой фонотеки и шуршит пластиковыми коробками дисков, щелкает, открывая их, чтобы посмотреть сами CD и вкладыши. – Или он чисто по бумажкам?
Михаил, не слезая с табурета, на ощупь подтягивает болт, глядя в бетонный потолок.
– Разбирается. Не настолько, чтобы починить, так, в случае чего подшаманить сумеет.
– Значит, для него все это – голый бизнес?
– Это в первую очередь – его бизнес, его идея. – Михаил возвращает ключ на место, ерзает, раскачиваясь, на табурете, проверяя, прочно ли закрепил сиденье. – Я, наверное, так и продавал бы разное барахло от скутеров до катамаранов. Знаешь, есть такой павильон возле Казачьего рынка с брезентовой крышей?
– Знаю. Ты там работал?
– Где-то с полгода. А потом с Джа по пьяной лавочке расписали, как охуенно было бы скупать у криворуких мажоров байки, доводить до ума и продавать правильным пацанам.
Макс по-дружески льстивый кивок оценил, расплылся довольный, мол, в этом гараже-мотопарке все пацаны, как один – правильные.
– Говорят, бизнес