Закон обратного отсчета. Леся Орбак

      В доме совсем темно и тихо. Душно.

      Как ни старался Михаил сдержать аномальную жару за стенами дома, духота все равно просочилась сквозь прогретый июлем кирпич и расползлась по белым обоям, пропекла старую мебель, разве что стекла окон не расплавила. Два напольных вентилятора в углах гостиной бессильно мелют лопастями, стонут жалобно от круглосуточной работы.

      От перегрева опускаются руки, нет ни сил, ни воли даже подняться на второй этаж, чтобы принять душ после поездки. Михаил распластался на своем диване в чем был, в бок упёрлась рукоять финки, лезвие метательного прижалось к бедру, хорошо, что кожа многоножен достаточно крепкая, чтобы не пропустить сквозь себя острую сталь.

      Джа включил телек, выставил звук на полную и поплелся в кухню. Похоже, и у него вся агрессия вышла с потом.

      По телеку идет телемагазин. Сочная зрелая дама в декольтированном платье из синего бархата продает украшения с сапфирами. Она демонстрирует то перстень на пухлых пальцах, то серьги в мочках, наклоняя голову с вертикальным снопом соломенных волос, от чего ее шея должна бы казаться изящнее и длиннее, но на экране смотрится как гофрированная труба, которую растягивают и сжимают. Михаил закрывает глаза. Никакие роботизированные магазины и глобальные маркетплэйсы не сумеют изгнать из эфира этих зазывающих тёток с их вкрадчивой настойчивостью.

      – Ну давай, скажи это! – доносится из кухни, перекрикивая орущий телек.

      – Что сказать?

      – Ой, да брось, ты же с первой минуты только и ждёшь, чтобы ткнуть меня носом.

      Михаил открыл один глаз. Джа уже сидит на диване, в одной руке запотевшая банка пива, на другой – свежий синяк чуть выше локтя. Все-таки саданулся, пока собирались.

      – Куда ткнуть? – переспрашивает Михаил слишком тихо, и Джа, схватив пульт, отрубает звук совсем.

      – В то, как бы я встрял, грохнись в отключке перед этой девчонкой.

      До Михаила не сразу доходит, что пророк вещает о хозяйке Днепра, с которой пофлиртовал перед самым приступом. Михаил и думать о ней забыл, как о бесполезной детали сложного дня.

      – Ничего я такого… – взгляд скользнул по телеэкрану. – Ну-ка включи звук!

      Джа нажимает кнопку, и в комнату врывается новостной грохот.

      «… следствию пока не удалось определить мотив преступления. Задержанный отказывается говорить и не признает вину. По его словам, день будто вырван из памяти…»

      – Это который? – спрашивает Джа.

      Увидеть зверя пойманным удается редко. Если успели, либо Михаил разбирается с гадом на месте, либо нападение не вызывает у прессы жадных спазмов. Если же опоздали, убийц, как правило, не находят.

      – Если убийство было в мае… В мае у нас выезда четыре было. Это или парень в котловане у новостроек или женщина на Северной улице.

      – Говорят, в частном секторе нашли.

      – Значит, она.

      На экране – растерянное, затравленное лицо человека, вспоровшего мать троих детей