Низина. Джумпа Лахири
нее «Манифест» Маркса, «Признания» Руссо и книгу Феликса Грина о Вьетнаме.
Она видела, что производит на него впечатление – не только тем, что читает эти книги, но и тем, что может их обсуждать. Они обменивались мнениями о границах политической свободы и рассуждали, можно ли считать свободу и власть одной и той же вещью. Об индивидуализме, ведущем к иерархичности. О том, каким является их общество сейчас, каким оно могло бы стать впоследствии.
Она чувствовала, как много новых мыслей появляется у нее, как сама учится сосредотачиваться, как ее убеждения меняются – теперь видит устройство железобетонных конструкций мира вместо того, чтобы просто подвергнуть сомнению их существование. В те дни, когда они не виделись с Удаяном, она ощущала даже еще большую близость с ним и постоянно думала о темах, которые были для него важны.
Поначалу они пытались держать свои отношения в тайне от Манаша, но обнаружили, что тот и сам лелеял такую надежду, сам был уверен, что эти двое должны образовать пару. Он даже старался облегчить Гори жизнь – «отмазывал» ее перед домашними, когда она бегала на свидания с Удаяном.
Расставались они всегда коротко и неожиданно, потому что Удаяну всегда нужно было попасть то на митинг, то на занятия – впрочем, он никогда толком не объяснял куда. Уходя, он никогда не оглядывался, но замедлял шаг, знал: она смотрит ему вслед, и закуривал на ходу сигарету, а потом его длинные ноги уже несли его куда-то.
Иногда он заводил разговор о переезде в какую-нибудь деревню, вроде той, где могла вырасти она, если бы не уехала в город. В деревнях после событий в Наксалбари жизнь наверняка уже не была такой спокойной, как прежде.
Ему хотелось увидеть Индию, поездить по стране, как это делал Че в Южной Америке. Он намеревался собственными глазами увидеть и собственным умом охватить те обстоятельства, в каких жили люди. И еще у него было большое желание когда-нибудь все-таки побывать в Китае.
Он рассказывал ей про своих друзей, которые уже уехали из Калькутты, чтобы жить в деревне среди крестьян.
– А ты поняла бы меня, если я почувствовал бы необходимость так поступить? – спросил ее как-то Удаян.
Гори сразу сообразила: он проверяет ее, и она потеряет его уважение, если предастся чувствам и не захочет рискнуть. И поэтому, совсем не желая с ним разлучаться и боясь за него, она ответила, что поняла бы такое стремление.
Наедине с собой она размышляла о себе, о своем характере. О такой свободной девушке, погруженной в книги и просиживающей свои дни в прохладных чертогах библиотеки Президенси-колледжа. Но эту девушку, эту личность она уже начала подвергать критике после знакомства с Удаяном. Такую личность Удаян, с его нервными пальцами, уверенно отстранил бы от себя. И Гори начала мысленно очищать себя от всякой наносной шелухи, как очищают стекло от налета пыли.
В детстве, помня о своем неожиданном приходе в дом дедушки и бабушки, она так и не знала, кто она такая и кому принадлежит. Если не считать Манаша, ее отношения с другими детьми в семье не очень-то складывались. Она не помнила хотя бы одного момента, когда она могла остаться с мамой и