Царство Проклятых. Керри Манискалко
татуировками. Бледно-лиловые татуировки символизировали помолвку, которой я случайно связала нас, когда впервые вызвала его. Он сразу понял, что я наделала, и даже не удосужился сказать мне правду.
Через несколько недель я узнала от Анира, что в ту ночь мы наткнулись на еще одну убитую ведьму в переулке. Гнев клялся, что собирался рассказать мне, но ждал, когда между нами будет выстроено доверие, чтобы раскрыть наш предстоящий брак, в чем я конечно сомневалась.
Каждый его шаг был просчитан. Каждое движение – стратегия. Были и другие игры, в которые он все еще играл, и его секретные планы, которые я даже не начала разгадывать. Может, они имели отношение к убийству моей сестры, а может, нет. Как бы тщательно он ни хранил свои секреты, я так или иначе узнала бы, чего он на самом деле искал. Если я и узнала о нем хоть что-либо, так это то, какой бесконечно длинный путь он проделал, чтобы достичь желаемого.
Я посмотрела на руку. Я думала, что связывающие нас тату исчезнут, когда в ту же ночь я произнесла заклинание, чтобы отменить помолвку. Но они не исчезли. Несмотря на разрушенные чары, они продолжали расти, словно семена, за которыми ухаживали. Мы питали их, словно частицы каждого из нас: его змеи, мои цветы, два полумесяца в кольце звезд. Они были постоянным напоминанием о моей неопытности и его лживом молчании.
Я провела по тонким стеблям и лепесткам, вышитым на халате, ткань была шелковистой и прохладной. Халат был так красив, именно то, что я бы выбрала для себя, если бы у меня было достаточно средств, чтобы сшить такую прекрасную одежду. Он знал это. Знал меня. Может быть, даже больше, чем мне хотелось. Но он все еще оставался для меня загадкой.
Я взяла халат, вскочила с кровати и встала голая перед потрескивающим огнем. Несколько часов назад я была при смерти, моя кожа горела ото льда, а не от огня. Он остался на ночь, прижимая меня к своему телу. Телу, которое не было ледяным, как рассказывала бабушка в своих историях о демонах.
Он мог бы вызвать королевского целителя для выполнения этой задачи.
Или позволить мне умереть, как предложил Анир. Но он этого не сделал.
Я поднесла ткань к лицу, вдохнула стойкий запах Гнева и бросила ее прямо в огонь.
Пять
«Ее погубили шмотки», – суждено было стать эпитафией на моем надгробии из-за одержимости Гнева прекрасной одеждой и изысканными тканями. Шкаф ломился от множества платьев, юбок, корсетов, туник, чулок и тонкого кружевного нижнего белья, шелковых ночных рубашек и халатов, мне пришлось закрыть резные двери и отступить. Это было слишком.
Дома у меня было несколько простых платьев без корсета и платьев из муслина. Две пары обуви. Сандалии и ботинки на шнурках. Несколько блузок и домотканых юбок. Мы с Витторией часто делились одеждой, чтобы наш скудный гардероб казался больше, чем был на самом деле.
Одежда в этом шкафу сильно отличалась от той, что я видела в мире смертных. Она была не просто смелой по стилю, но и изрядно оголяла кожу. Она была яркого цвета, с детальной и причудливой вышивкой. Я глубоко вздохнула