Чистые пруды. От Столешников до Чистых прудов. Сергей Романюк
золотым карасем размером больше кита. Рядом в двух магазинах торговали дичью разных видов, кучами валялись замороженные серо-бурые рябчики и белые куропатки». А напротив, «сзади церкви Параскевы Пятницы помещались магазины разных солений. Запах возле них стоял приторный и тухлый, рядом выстраивались бочки с солеными огурцами, арбузами и разных пород грибов, вроде крохотных рыжиков и голубоватых груздей».
Название Охотному ряду, по общему мнению, дали охотники, привозившие на продажу добытую ими дичь. Охотный ряд путешествовал по Москве, сменив по крайней мере три места. Сначала охотники со своей добычей располагались рядом с Красной площадью, на левом берегу Неглинной на том месте, где сейчас находится северная часть здания Исторического музея. В начале XVIII в. из-за строительства оборонительных сооружений – болверков – Охотный ряд пришлось переносить на другой, правый берег Неглинной, откуда он уже переместился на то место, на котором оставался почти 200 лет и дожил до 30-х гг. XX столетия, до советских сносов.
Несомненно, местность эта была застроена еще в XIV в., если согласиться с тем, что церковь Параскевы, находившаяся напротив Охотного ряда, у современного здания Государственной думы, была построена до первого документального упоминания о ней в 1406 г. Совсем рядом, напротив нынешнего Дома Союзов, стояла и другая церковь – Святой Анастасии, известная с 1458 г., и, как справедливо замечает историк П. В. Сытин, «две церкви недалеко друг от друга могли быть поставлены лишь среди плотно заселенной местности…».
По его же словам, при Иване Грозном на берегу Неглинной находились три ряда лавок – Житный, Мучной и Солодовенный, которые были показаны на плане Москвы 1634 г. (Олеария), названные в легенде к нему «лавки для муки и солода». Они были обязаны своим появлением здесь, вероятнее всего, тому, что на запруженной Неглинной стояли мельницы, куда привозили зерно и где мололи муку и тут же продавали.
В пожар 1737 г. ряды сгорели и уже не восстанавливались. Место их отошло к частным владельцам – князьям Долгоруковым и Грузинским, а также под новостроящиеся здания Монетного двора. После прекращения монетного производства в Москве корпуса использовались по другому назначению: в них, в частности, поместили Берг-коллегию, в одном из помещений которой, как считал историк П. И. Бартенев, был заключен предводитель крестьянского бунта Емельян Пугачев.
Со временем здания стали ветшать, и по плану 1775 г. их предназначали на слом. Однако они еще долго стояли, пока в 1797 г. сюда не было решено перевести лавки с соседней Моисеевской площади, для чего, как писал историк Москвы М. С. Гастев, было решено отдать строения Монетного двора «кому-либо из частных людей, с тем чтобы получивший представил, в вознаграждение, дом в Казну, для пробирнаго мастерства, и всю мелочную торговлю с Моисеевской площади поместил бы у себя на том дворе, дабы она не была видима. Государь Император повелел в 1798 году отдать Монетный двор, на этом условии, бывшему тогда в Москве обер-полицмейстеру действительному статскому советнику