Моя Люсия. Таня Анатольева
От слова «совсем». И тогда Люсия останется тут и будет помогать нуждающимся.
– Проклятая печать? Это как? – заинтересовался Николас, один из самых молодых парней. Он был юнгой до бури, закинувшей его на остров.
В ожидании ответа никто не заметил, как две тени покинули помещение.
– Иногда обвинитель договаривается с магом, и тот вплетает в железо клейма заклинание, которое потом переходит на преступника. И они могут быть совершенно разные. Для Люсии это «Неприкасаемая» с огнём, действующее лишь на нее. Поэтому прошу не добавлять моей дочери боли. Она будет для вас лекарем, но не более. – Сэм ещё раз вздохнул, опустив глаза. Теперь необходимо обсудить ещё некоторые вопросы, и домой.
– Да, не повезло… Такая красотка, да не про нас.
– Зато, может, от язвы своей избавишься.
– От которой из них?
***
Близился полдень, но отца всё не было.
Люсия успела прибраться в доме и осмотреть его. В дальнем углу обнаружилась лестница в комнаты второго этажа, на поверку оказавшегося несколькими комнатами с отдельным входом, пусть сейчас и забитым. Больше было похоже на пустующий отдельный дом, почти полностью увитый разными растениями.
«Похоже, я нашла себе жилье», решила девушка. Не жить же с отцом в одной комнате. Но уборку там отложила на потом – вдруг у домика есть хозяин? Вновь спустилась вниз, и тут же поняла, что в доме она не одна. Интуиция кричала об опасности, но сделать Люсия уже ничего не успевала, даже сбежать. Она оказалась в тисках цепких рук, а хриплый шепот всколыхнул короткие волосы на затылке.
– Вот она какая, малышка-травница…
Рядом раздался второй голос:
– Да какая из шлюхи травница? Так, наверняка выучила пару травок и рецептов, чтоб не понести случайно, и хватит.
От мужчин тянуло кровью, брагой, и ещё чем-то горько-кислым, удушливым. От этого запаха слезились глаза, и лиц было не разглядеть. Девушка хотела закричать, но её рот накрыли чужие губы. Жестко, властно мужчина вталкивал свой язык, пробуя её на вкус и пробуждая проклятие. Затем нехотя отстранился, оставив горькое послевкусие и боль обожженных губ. В это время второй крепко держал её за плечи, хотя тело и так перестало её слушаться.
– Вку-усная, молодая, – довольно потянул первый, поцокал языком. – Мне нравится.
Он прихватил девушку за подбородок и, задирая ее голову вверх, рассматривал, кажется, с огромным удовольствием, как краснеет и покрывается волдырями кожа под его пальцами.
– Ох ты, какое интересное проклятие! Мне нравится, очень нравится! – Голос сбился до хрипа – Ты получишь лучшую смесь ощущений – боль и наслаждение! О да, в этом я мастер!
– Интересно, зачем она Сэму? Староста не из тех, кто любит причинять боль. – прошелестел бесцветный голос из тумана плывущего от боли сознания. – Сомневаюсь, что такая красотка его дочь.
– Да фигня, не важно это. Давай её на стол. До прихода старика успеем. И не дай ей грохнутся в обморок! Хочу, чтоб она ощутила всё!
Вот её тело поднимают, и подсаживают на стол, вот