Избранная демоном. Диана Хант
с высокими скулами и волевым подбородком, длинный прямой нос над широким ртом. Глаза у Арона темные, оттенок похож на мой, но если мои сапфировые, отсюда второе имя – Сафира, то у тэна подобны ночному небу с едва заметными вкраплениями звезд. Последний раз, когда мы виделись, мне было всего десять, и Арон казался самим воплощением могучего бога Митры – прекрасного, вечноюного, дарующего свет.
– Я вернусь, прекрасная принцесса, Рахаат Сафира! – пообещал Арон в тронном зале пять лет назад. – Вернусь героем, с огненным знаком на правой щеке. Вернусь и стану хозяином твоей жизни!
– Сын моего друга, Везероса Бесстрашного, и прекрасной тсари Медеи Светлой! – сказал тогда отец. – Мое положение позволяет дать тебе отеческий совет, который ты не сочтешь наставлением. Не стоит опрометчиво обещать, когда завет твой поистине невыполним. Коралловой Рахаат уже десять, через пять лет она готова будет назвать героя хозяином ее жизни. Ни одна из моих дочерей не обещана, потому что должны взойти на священный алтарь по своей воле. Я лишь ставлю одно условие – хозяином жизни моих дочерей станут воины с огненным знаком на лице! Ты же только собираешься спуститься на нижнюю землю. Пять лет – слишком короткий срок, чтобы получить столь великое звание. Что, если за эти пять лет Рахаат полюбит и возжелает возлечь на алтарь? Я не стану препятствовать дочери! Пока я тсар Бхукти-Джар, никто не воспрепятствует ее любви!
Я помню, что слушала речь отца, которого прозвали в народе Мудрым, затаив дыхание. Когда он сказал, что я могу полюбить, пока Арон не вернулся с нижней земли, я чуть было не закричала, что буду ждать светловолосого тэна столько, сколько понадобится. Я смолчала, но вместо меня говорили мои глаза и дрожащие губы. Мама, заметив мой трепет, сжала мою ладонь, одобряя выдержку и достоинство.
Но Арон, который слушал отца с почтением, склонив голову, упрямо заявил:
– Я справлюсь за пять лет, великий тсар. Я обещаю это пред богами, пред пери и тэнами!
– Вот тогда и вернемся к этому разговору, Арон, – серьезно ответил отец. – Я не хочу, чтобы ты думал, что я обещаю тебе дочь. Сердце Рахаат свободно для самой главной из добродетелей – для Любви.
– Я услышал тебя, великий тсар, – склонившись, сказал Арон. При этом он так посмотрел на меня, что в груди ухнуло и я готова была возвестить всему миру, что сердце пятой принцессы Бхукти-Джар, коралловой Рахаат Сафиры, отныне занято.
Но я промолчала, а наступившую тишину прорезал тонкий детский голосок
– А если Рахаат все же выйдет замуж, Арон выберет меня! – пропищала пятилетняя Лала со своего места и облизала крем от пирожного с верхней губы. Если бы мамина кожа не была красной от природы, готова поспорить, тсари-пери Бхукти-Джар покраснела бы с головы до ног в этот миг.
Тогда все засмеялись, а я опустила взгляд и не нашла в себе силы посмотреть на Арона до самого конца празднества.
И вот, он вернулся, когда все, даже малышка Лала, забыли о его обете. все, кроме меня. Вернулся и заставляет разглядывать его с какой-то жадной нежностью. В то время как сам скрывается за непроницаемой