Поиски в темноте. Чарлз Тодд
который что-то читал по бумажке.
Ратлидж остановился.
– Дамам там нравится больше, чем в салоне, если погода хорошая, – произнес голос сбоку. Из темноты вынырнул здоровяк в белом переднике и жестом показал в сторону садика. – Сейчас там проходит собрание Женского института[2]. Дамы часто в хорошую погоду пьют чай на террасе. Чем я могу вам помочь, сэр?
Дама средних лет – изящная, хотя и полная, темноволосая, с необычной седой прядью, которая шла от виска к пучку на затылке, – задала оратору какой-то вопрос. Оратор ответил ей и продолжал читать по бумажке.
Отвернувшись от окна, Ратлидж сказал:
– Думаю выпить кружечку пива. Вы не составите мне компанию?
И бар, и зал были пусты, и владелец дружелюбно ответил:
– Не возражаю. Спасибо, сэр.
Ратлидж подсел к тяжелой деревянной стойке – черной, как стены и балки. Табурет, на котором он сидел, был вытерт до блеска; на нем сидело не одно поколение завсегдатаев. Хозяин зажег лампу сбоку от зеркала, и в зале сразу стало уютнее. Медные детали блестели, как золотые.
– Проезжаете мимо? – осведомился владелец гостиницы, ставя перед Ратлиджем на стойку кружку с пивом.
– Я остановился в Синглтон-Магна, – уклончиво ответил Ратлидж. – Со вчерашнего дня осматриваю окрестности.
– Ну и что там у вас говорят об убийствах? – спросил хозяин гостиницы с таким видом, будто Синглтон-Магна находился на том берегу Ла-Манша, где-нибудь рядом с Парижем, куда новости доходили с большим трудом. – Страшное дело… – Сам того не зная, он повторил слова официантки из «Лебедя». Он придвинул к себе вторую кружку и отпил большой глоток, одобрительно крякнув. Видимо, отдавал должное своему пиву.
– Виновного посадили за решетку… Вы, наверное, знаете. А детей так и не нашли. Они… я имею в виду, та семья… не добирались до Чарлбери?
– Нет, у нас здесь проезжающих мало. Не так, как раньше. Во всяком случае, после войны. Я вижу чужаков один или два раза в месяц, не чаще.
– А до войны у вас, значит, было больше гостей? Почему?
– Многие приезжали из-за Уайетов. Старый мистер Уайет почти сорок лет был членом парламента. Вот люди и интересовались… В молодости мистер Уайет был настоящим франтом. Говорят, в Лондоне его любили так же, как и здесь. Мистер Саймон был из того же теста. Мистер Уайет всю жизнь представлял наш избирательный округ, и мы, жители Чарлбери… да и многие в Дорсете… равнялись на него.
Ратлидж вспомнил, почему вывеска показалась ему такой знакомой. Три поколения Уайетов были членами парламента. Как Черчилли и Питты. Долгие годы на государственной службе, признанные ораторы.
– Кажется, мистер Уайет уже умер?
– Да, в последний год войны. Хотел дождаться того дня, когда сын займет его место, и прожил на три года дольше, чем все думали. И все без толку. – Глаза владельца затуманились, как будто тема была исчерпана.
Ратлидж сделал вид, что не заметил.
– Его
Женский институт – организация, объединяющая женщин, живущих в сельской местности.