Предвечный трибунал: убийство Советского Союза. Алексей Кофанов
невольно поднялась тоже, безо всяких понуканий.
– Я усматриваю в деле признаки состава преступления. Дело принимается в производство. Трибунал назначит Прокурора и Адвоката для подробного изучения обстоятельств. Первое слушание состоится завтра.
День второй
Факт убийства
И снова ударил гонг, будоража нервы.
– Прошу всех встать.
Теперь я оказался не на кафедре, а в зале, в первом ряду. Бывший генсек сидел у левой стены, за отдельным столом, с Адвокатом – респектабельным джентльменом в тонких очочках. За судейским же столом добавился третий персонаж: усталая женщина средних лет. Она и взяла слово:
– Разрешите представиться: я Прокурор данного процесса. В деле появился новый фигурант, обвиняемый Михаил Горбачев…
– Протестую. – Адвокат эффектно приподнял руку ладонью вперед. – Вина моего клиента не доказана, и я требую, чтобы он проходил как свидетель.
– Протест отклоняется, – возразил Судья. – Задача Трибунала в том и состоит, чтоб определить вину или невиновность подсудимого. Секретарь, ознакомьте нас с его биографией.
Жилистый длинный Секретарь раскрыл бумаги и начал читать:
– Горбачев Михаил Сергеевич, 1931 года рождения, родом из села Привольное Ставропольского края. Отец русский, мать украинка. Его дедом по матери был Пантелей Ефимович Гопкало, троцкист, арестован, выпущен в 38-м.
– Протестую, – перебил Адвокат. – Это не имеет отношения к делу!
– Протест принят. Продолжайте, Секретарь, но без лишних подробностей.
Забавно. Когда в суде кричат, что нечто не имеет отношения к делу, – значит, эта деталь самая важная… Дед – троцкист! Враг Русской Державы, западный агент. Вот они, гены! И Сталин его помиловал, чем создал во внуке чувство безнаказанности… Все-таки слишком добрым был «кровавый тиран»…
Горбачев сидел насупясь, сцепив на столе толстые пальцы. Лицо его казалось грубо вылепленной из глины маской. Некоторые старики светятся, праведно прожитые годы сияют сквозь морщинки; но тут – глина и глина…
«Вот они и добились: меня судят, – усмехнулся он. – Сколько вопили об этом… Кто ж это такие? В сраной эрэфии никто бы не посмел. Может, Гаага? Но там вообще все свои… И почему по-русски? Нет, тут что-то другое».
Ему захотелось встать, грохнуть кулаком по столу:
– Прекратите балаган! Каковы ваши полномочия? На каком основании вы меня судите? Документы предъявите, в конце концов!
Но не получилось. Что-то внутри остановило: «Сиди, Миша, не выпендривайся».
Он снял очки, протер их платком и надел. Вновь сцепил неповоротливые толстые пальцы.
Откуда я знаю мысли Горбачева, спросите вы? Ребята, я писатель. Работа у меня такая: знать, что думают люди…
– В пятнадцать лет Михаил стал помощником комбайнера, – продолжил Секретарь, – за что спустя два года получил орден Трудового Красного Знамени.
Опа! Неужто вправду орден дали в 17 лет? Тогда зря не награждали… Но даже если заслужил – столь ранняя награда могла