Легенды Львова. Том 1. Юрий Винничук
плащ. Он позвал её и попросил воды. Молодая женщина подала ему воды в глиняной кружке. Шут напился и разбил кружку об землю. После этого он уселся на завалинке и стал ждать хозяина. Когда тысяцкий вернулся домой, то крайне удивился, увидев у дома Олелька.
– Ты чего тут сидишь? У тебя ко мне дело?
– Да нет. Просто я проходил мимо вашего дома и попросил напиться. Ваша жена подала мне воды, но я упустил кружку и разбил. Тогда она забрала у меня плащ, подаренный королём.
– Зачем?
– В залог.
– Что за глупости! Чёрт с ней, с этой кружкой. Эй, Настя! А ну-ка верни Олельку плащ! За какую-то дурацкую кружку плащ забрать! Да ещё и у кого – у королевского шута! Хочешь, чтоб над нами весь двор смеялся?
Вот так Олелько и вернул свой плащ.
Последняя выходка шута
После смерти короля Данила на престол сел молодой король Лев. Олелько в ту пору уже состарился, и для него начались тяжёлые времена. Жил он с женой бедно, а пойти снова скоморошничать при королевском дворе в преклонном возрасте уже не представлялось возможным.
Как-то утром сидели они с женой у печи да горевали, а в доме – ни рисового зёрнышка, ни маковой росинки.
– А ведь на нашей свадьбе сам король гулял! – вздыхала его жена.
– И вино рекой лилось! Целых два быка запекли! – облизнулся Олелько.
– Вряд ли ещё перед смертью так хорошо наедимся.
Упоминание о смерти пронеслось бабочкой в голове Олелька и закружилось вихрем.
– Есть! – шлёпнул он себя ладонью по голове.
– Что есть? – удивилась жена.
– Способ, как деньги достать! Пойду к королю и скажу, что ты умерла, а денег на похороны нет. Пусть даст мне сто талеров. Что ты на это скажешь?
– Ну если иначе никак, то пусть так. Только ж ты плачь да убивайся, а то не поверят тебе.
– Вот горе-то. Что-что, а плакать я не умею. Всю жизнь только то и делал, что смешил кого-то.
– А вот сейчас научился, – сказала жена и внезапно бросила пеплом прямо мужу в глаза.
Олелько вскрикнул и бросился к воде. Когда он наконец промыл глаза, они были красными, как свёкла, и слезились.
– Ну, теперь мне и самой плакать хочется, как только взгляну на тебя, – сказала жена, и старый шут поплёлся в королевский замок.
Всю дорогу тёр он глаза и носом шмыгал. Когда наконец он предстал перед королём, который как раз осматривал на конюшне жеребцов, вид у него был донельзя жалкий.
– О, кто к нам пришёл! – воскликнул король. – А что ты такой заплаканный? Что за горе у тебя?
– О, ваше высочество! Такое горе! Такое горе! Жена моя, царство ей небесное, умерла, а мне не за что ни похоронить её, ни поминки устроить.
– Да что ты говоришь? – покачал головой король. – Горе у тебя и впрямь большое. Одним сочувствием я тебе не помогу, зато могу денег дать. Сто талеров хватит?
– Ой, хватит, пан, хватит.
Взял Олелько деньги, пришёл домой, а жена и говорит:
– Послушай, благоверный. Если тебе удалось, то и мне удастся. Пойду-ка я к королеве Констанции и скажу, что ты умер, должна и она меня пожалеть.
Олельку