Живые: Мы можем жить среди людей. Мы остаемся свободными. Земля будет принадлежать нам. Мы будем любить всегда. Варвара Еналь
ты не поверишь, потому мы сводим тебя на Третий уровень и все покажем. Не сейчас, чуть позже. Сейчас все устали, и Колючему надо отдохнуть. А позже мы пойдем и покажем тебе, что на самом деле есть на Третьем уровне станции. Договорились? И если встретим там хоть одного взрослого – тут же передадим тебя ему. Я клятвенно обещаю, – Федор хмуро улыбнулся, – да я и сам тут же сдамся ему. Ну, что скажешь?
– Сводите на Третий уровень и все покажете? Что покажете?
– Все, что сможем. Все, что нам там доступно.
– И если встретите хоть одного взрослого, то отпустите меня?
– Конечно. Верное слово.
– Договорились. Когда это будет?
– Только подождите меня, – вмешался Колючий.
Его плечо, украшенное розоватым пластырем, выглядело теперь не так устрашающе. Да и боль, похоже, отпустила. Он подвигал раненой рукой, помахал ладонью и улыбнулся:
– Замечательная работа. Это скоро заживет, и тогда я пойду с вами.
– Мало было приключений, – заметила Таис.
Эмма отвернулась, убирая коробочку в рюкзак, а когда подняла голову, глаза ее светились решительным огнем:
– Да, договорились. Но! Если вдруг на минуточку – только на минуточку! – допустить, что вы правы и взрослых нет, то почему на корабле рождаются и рождаются дети? Если Моаг всех убивает, то зачем тогда рожать новых? Где в этом смысл?
– Нигде, – пожал плечом Федор.
– Моаг – очень высокоразвитый интеллект. Он не станет делать ничего бессмысленного, ты должен это понимать.
– Да, правильно, – Федор кивнул головой, – но все-таки Моаг – компьютер. Большой, умный, но искусственный интеллект. Мы не знаем точно, но похоже, очень похоже, что его программы замкнуты в цикл. Он просто повторяет один и тот же цикл. А когда цикл заканчивается, он убирает все. Вернее, всех. Конец цикла, согласно его программам, – смерть. Вот мы и пытаемся понять, что замкнуло его в такой цикл. Что случилось со станцией.
– Если бы станция была неисправна, в Торговой гильдии наверняка бы узнали об этом. Узнали, что нет взрослых, и прислали бы помощь, – твердо возразила Эмма. – Вы не задумывались о том, что Моаг существует не сам по себе?
– А если нет никакой Гильдии? Уже нет? – Глаза Федора стали серьезными и немного злыми. – Если вообще нигде нет взрослых? Одни роботы и один искусственный интеллект? Если он так играет с нами? Мы для него – как домашние зверушки, которых он разводит? Ты, Эмма, видела Землю? Не на голограммах, а в окно. Вот как мы видим космос. Хоть раз видела?
Эмма на мгновение замерла. В столовой стало очень тихо. Даже мальки замерли и Вовик перестал шмыгать носом. Таис вдруг подумала, что на самом деле все отчаянно хотят услышать от Эммы, что – да, она видела Землю, и сомневаться в этом нечего.
Но, судя по нахмуренному лбу и потемневшим глазам, Эмма планету Земля не видела никогда, как и все остальные дети подземелья.
– Нет, не видела, – четко произнесла Эмма. И больше ничего не добавила.
– И мы не видели. Мы можем лишь верить тому, что рассказывают нам доны Моага.