Живые: Мы можем жить среди людей. Мы остаемся свободными. Земля будет принадлежать нам. Мы будем любить всегда. Варвара Еналь
жизнь была с натуральным сексом.
– Ага, знаю… Как думаешь, Федь, у нас бы получилось заняться сексом?
– Балда ты, Таис. Видать, крепко ударилась головой. Спи давай, горячая девчонка.
Темный коридор заканчивался тупиком. И закрытой дверью. Железной, большой и двустворчатой. Мигнула вверху лампочка, словно приглашая следовать дальше, и створки медленно поехали в стороны. Не скрипели, не дрожали. Двигались исправно, и темнота из-за них выползала наружу, точно живое существо. Тянула щупальца и бесшумно приглашала войти.
Войти надо. Обязательно надо войти в эти двери. Таис это понимала очень хорошо. Но ноги не двигались. Оказалось невозможным заставить себя сделать хотя бы первый шаг. Чувствуя, как стекает по спине струйка пота, Таис переступила с ноги на ногу, вздохнула.
И вдруг из темного проема выскочил дикий. Без криков, без шороха. Молча вынесся живым мячом и уставился на Таис. Черные, без белка, глаза его вперились в ее лицо, точно лазерные лучи. Он приблизился и улыбнулся, обнажая заостренные зубы.
Таис не выдержала и закричала.
– Тебе что, приснилось что-то? Тай, открой глаза! – Федор стоял рядом и тряс за здоровое плечо.
Увидев его, Таис вздохнула, протерла глаза и села на кровати.
– Сон дурацкий приснился, – проговорила негромко, – долго я спала?
– Немало. Я не будил тебя, думал, что тебе надо хорошенько отдохнуть. Есть будешь?
Таис кивнула и попробовала встать. К ее удивлению, она чувствовала себя неплохо. Плечо не болело, голова не кружилась. Немного шатало от слабости, но если сходить в туалет и поесть, то и это пройдет.
Федор устроил ее на диване, поставил перед ней тарелку с горячим картофельным пюре, чашку кофе и пачку все тех же вафель.
– К картошке ничего нет. Но и за это спасибо. Иначе нам бы пришлось нелегко, – пояснил Федор, укрывая ноги Таис пледом, – я тут кое-что нашел, Тай. Ты поешь, а после я тебе включу. – Федор вдруг посмотрел ей в глаза и совершенно серьезно сказал: – Я знаю, что случилось на Моаге.
– В смысле? – не поняла Таис.
– В прямом смысле. Я знаю, что тут случилось. Нашел последнюю запись штурмана, Андрея Шереметьева. Это мой отец, Тай, представляешь? Я увидел собственного отца и даже узнал, как звали мою маму.
– И как?
– Лиза. Шереметьев называл ее Лизой.
– Так включай, чего ждать?
– Тай, поешь сначала. Это не простая информация. Я хочу, чтобы ты поела, выпила весь кофе и была готова слушать.
– А успокоительного мне не надо выпить?
– Надо бы. Только я их не нашел. Я бы сейчас сам напился успокоительного…
– Все так плохо? – осторожно спросила Таис.
– Ты даже себе не представляешь… Давай ешь, я не включу, пока не увижу пустую тарелку…
– Чего это ты решил строить из себя заботливого лона? Без тебя решу, сколько мне есть.
Федор не ответил на подколку. Уселся рядом с диваном на покрытый ковром пол, сплел пальцы рук, сжал и сказал с неожиданным накалом в голосе:
– Фигня