Дарители: Дар огня. Короли будущего. Игра мудрецов. Земля забытых. Сердце бури. Екатерина Соболь
годы шли, ничего не менялось, королевство угасало, и многие перестали надеяться на перемены. В сказку о Сердце волшебства верили теперь только дети, и каждый был уверен, что, когда вырастет, именно он окажется избранником Барса, наследником великого Сиварда.
Вот с этого и начинается наша история.
Через триста лет после пропажи Сердца у короля Лоренса и королевы Тильды родился первенец. Принца назвали Эдвард, что значит «благословенный защитник». Он рос умным, красивым и храбрым ребенком – во всяком случае, так считали его родители, а принц охотно в это верил.
Когда удавалось ускользнуть от няни, Эдвард с младшим братом забирались на башню в крепостной стене дворца и смотрели вниз, на Мертвое озеро и горы, что виднелись за ним.
– А за горами что? – спрашивал Роберт каждый раз, будто не знал ответ наизусть.
– Там полно загадок и приключений, – отвечал Эдвард. – А еще где-то там прячется злобный Освальд. Мы однажды найдем его и покажем где раки зимуют. Как тебе такой план?
Роберт заливался счастливым смехом. Он был согласен на что угодно, пока они делали это вместе. Каждый раз им влетало от няни за то, что они залезли на стену, – и каждый раз они забирались туда снова.
А потом произошло кое-что ужасное. Эдвард лишился и брата, и матери, а отец возненавидел его. Но принц не терял надежду. Он знал одно, и это единственное, что осталось ему от счастливых времен: однажды Барс придет к нему, и он станет новым Сивардом, отыщет Сердце, победит Освальда и разрушителя. Он был уверен, что все исправит.
Как бы не так. Когда ему исполнилось восемнадцать, все рухнуло еще раз.
Я знаю это точно – ведь я и есть принц.
В ту ночь, четвертую после Зимнего дня, я проснулся от крика. Я сначала решил, что кричал сам, – опять те же сны, сны, в которых Роберт умирает. Но голос продолжал раскатываться по дворцу, и я узнал его: отец.
Я бросился к двери, путаясь в одежде и зажигая свечи. У нас во дворце есть правило – не выходить из комнаты после заката. Во-первых, свечной воск может испортить ковры. Предки явно как-то по-другому освещали эту громадину, но как – уже никто не знает. Во-вторых, сама тьма здесь живая, будто за плечом у вас прячется кто-то невидимый и злобный.
Но я все равно схватил подсвечник и, стараясь не глядеть по сторонам, бросился к отцу. В его покоях уже были Ингрид, Уилфред и парочка слуг. Сам отец сидел на полу в старинной ночной рубашке, и взгляд у него был совершенно безумный. Хуже, чем обычно.
– Никаких волшебников не бывает, ваше величество, – успокаивающе сказала Ингрид.
При виде меня все замолчали. Если вы когда-нибудь были человеком, которому нигде не рады, вы отлично представите себя на моем месте.
– Вы можете идти спать, ваше высочество, – неловко начал Уилфред. – Простите, мне жаль, что вас побеспокоили.
Я поклонился, принимая его извинения, но с места не сдвинулся, – чтобы выставить меня, придется ему придумать довод получше.
– Я