Всё, что ты хотел узнать о своей мечте…. Елена Зайцева
в их жизни и в их семье.
IV
Отца с дедом Алёшка так и не дождался, заснул прямо рядом с Сашкой на одеяле.
Прасковья Романовна, достала из погреба всё нужное для ужина, сало и мясо окорока. Плотно приставила дверь в проеме. На столе оставила гореть только одну маленькую лампадку.
Анька к вечеру просыпалась, но говорила плохо и бессвязно, начался жар. Прасковья Романовна сменила все примочки на отеках и синяках, смазала все открытые раны, поменяла повязку на ухе, дала Аньке еще один настой из трав от жара и воспалений. Он как и снотворное годился. До завтрашнего вечера Анька не проснется.
После того как закончила с Анькой, Прасковья Романовна перенесла Алёшку на кровать в дальнюю комнату. Он крепко спал, за весь день намаялся, устал. Прасковья Романовна прочитала рядом с ним молитву, благословила его на спокойный сон и вышла в сенцы.
Если не присматриваться, то о ночном происшествии никто и не догадался бы. Только под лестницей оставалось валяться ружьё, которое, к её удивлению, не заметила ни она ни Алёшка, бегавший тут весь день. Прасковья Романовна его аккуратно подняла, никогда оружие не любила, и всегда была против того, чтобы хранить его в доме, но теперь поняла, что Иван Кузьмич был прав, когда настоял на этом. Ружьё она отнесла на его законное место, за печку.
Когда во дворе послышались шаги, Прасковья Романовна вышла в сенцы и с трудом отодвинула дверь из проёма. Недалеко от порога уже стоял Игнат, Иван Кузьмич и Яков. Игнат сразу вбежал в дом. Прасковья Романовна, глядя на Ивана Кузьмича чуть не разрыдалась. Глаза наполнились слезами. Весь день держалась ради Алёшки, а сейчас накрыла волна горечи, страха и обиды. Иван Кузьмич крепко обнял Прасковью Романовну.
– Ну что ты голубушка, не плачь, моя милая. Я с тобой. Я здесь. Что произошло, рассказывай лучше?
Они присели на лавку у дома, и Прасковья Романовна всё в подробностях рассказала о прошлой ночи. Иван Кузьмич, пока она рассказывала всё крепче сжимал кулаки, но ни слова не проронил. Яков выкурил не меньше трех самокруток и всё качал головой. Когда Прасковья Романовна закончила с рассказом и немного успокоилась они зашли в дом.
Игнат сидел у кровати Аньки, гладил её по голове и целовал руки. Сердце разрывалось от тоски глядя на всё это. Казалось, Игнат с трудом сдерживал слезы.
– Мам, как Алёшка? С ним всё нормально? – Сдавленным хриплым голосом спросил Игнат.
– С ним всё хорошо, сынок, он спал. Он ничего не видел и не слышал. Сейчас пойду его проверю, а ты побудь ещё тут.
Прасковья Романовна вышла в дальнюю комнату, где спал Алёшка больше для того, чтобы не разрыдаться на глазах у сына и снова успокоиться чем чтобы проверить его сон. Она знала, если бы Алёшка проснулся уже висел бы на шее у отца. Посидев рядом с внуком несколько минут, Прасковья Романовна вышла в большую комнату. Мужчины сидели за столом и о чем-то тихо говорили. Прасковья Романовна стала накрывать на стол. Хоть они и пытались протестовать, но она настояла, что