Хозяйственная история графини Ретель-Бор, или Непросто графством управлять. Татьяна Михаль
оборачиваются на меня, затем с взрывным хохотом и грохотом опускают монстровскую бочку на пол.
Мне кажется, что от этого удара даже кровать подскочила, стены задрожали, а с потолка посыпалась вековая пыль.
Тем временем, парень вскидывает на меня жгучий и ненавистный взгляд, подхватывает лестницу повыше так, что ножки больше не касаются пола и, не говоря ни слова, с громким стуком ставит её подле бочки.
И как это понимать?
Совсем ещё пацан, а уже ненавидит графиню? Если так, то вопрос за что?
Изабель была набожной и кроткой девушкой. От её воспоминаний у меня аж зубы сводит. Серая и незаметная. Даже мышь и то имеет более яркий образ и насыщенную жизнь, чем моя предшественница. Мне откровенно жаль её – слабый дух не для этого времени, уж точно. А после пережитого – война, исчезновение супруга (жив ли он, мёртв ли, а то может и вовсе в плену…), выкидыш, голод в графстве, да ещё и прислуга нос задирает.
Без внутреннего стержня и железного характера, мягкотелым людям управлять графством невозможно.
За этими мыслями меня и застала Элен.
Вместе с ней снова заходят мужчины, затаскивая с собой тяжёлые вёдра с водой. От одних исходит жаркий пар, другие, значит, наполнены холодной водичкой.
После ухода мужчин, опустив вниз голову, словно за некую провинность меленькими шажками входят две девушки.
У них на руках лежат ткани.
Одна девушка кладёт на скамью серо-жёлтое полотно. Как я понимаю, это и есть… вздыхаю от жуткого слова, которое режет мне слух – утиральник. Сверху – брусок коричневого мыла.
Другая служанка держит стопку постельного белья. Тоже невзрачного цвета.
– Вот графинюшка, всё готово, – говорит Элен и забирает бельё у девушки.
Они остаются в спальне и чего-то ждут.
– Изабелюшка, что же вы ещё в постели? Али передумали мыться? Коли так, то я отпущу служанок. Работы у них навалом.
Это какой же работы? Платьями пол подметать?
Память Изабель подсказывает, что мыться самой – это не господское дело. Надо, чтобы служанки помогали. Причём мытьё такое – в грязной же ночнушке в бочку забираешься и окунаешься. Девушки из кувшинов водичкой голову польют, мылом немного волосы промоют и сполоснут.
На этом всё. Водные процедуры, так сказать, окончены.
Но мне такого не надо.
– Пусть идут. Я сама помоюсь, – заявляю категорично.
Девушки какие-то запуганные – плечики ссутулили, и головы ещё ниже опустили.
Нахмурилась и покосилась на Элен.
Воспоминания об этой женщине, пробуждают лишь тёплые чувства в моём сердце. Точнее, это была память и чувства Изабель.
И я не нахожу ничего такого в памяти своей предшественницы, что могло бы указывать на деспотичность Элен. Напротив, эта женщина была хоть и строга, но справедлива и учтива со всеми служанками.
Изабель иногда называла Элен мамушкой.
В общем, что-то мне подсказывает, дело тут не в Элен, а в управляющем.
Изабель его боялась. Даже я при вспоминании об этом человеке невольно вздрагиваю