Мы еще полетаем. Ольга Владимировна Яворская
мешала ей. Пришлось отползать из «гостеприимного» убежища, отталкиваясь здоровой ногой. Кое-как женщина выбралась на свободное место, соображая больной головой, что до телефона не рукой подать, а надо как-то доползти несколько метров. Нина решила все-таки присесть, но резкая боль в животе не дала ей даже сделать одного рывка.
«Нога, голова – шут с ними, – молнией пронеслось в мозгу, – я же подвергаю опасности своего ребенка… Хотя что значит – подвергаю? Я уже подвергла!!!» – слезы ручьями хлынули из глаз. Она чувствовала, что с каждым ее движением или поворотом тела живот деревенел еще сильнее, превращаясь в стальное ядро.
– Господи, Ты где? – вдруг закричала она. – Я знаю, мне говорили, что Ты… всегда рядом! Помоги мне! Помоги… мне, дуре окаянной! Прошу… Тебя! – сквозь рыдания кричала она, обливаясь слезами. – С верой прошу Тебя, как… Ты учил! Знаю, что кроме… кроме Тебя, никто… Только Ты… спасешь моего ребенка и меня!
Остро осознавая, что время идет на часы, а может, и всего на час и что малыш может не выдержать такого выброса адреналина и болевого шока, Нина, кое-как отталкиваясь от земли здоровой ногой, очень медленно, но все-таки двигалась к своему недавно выбранной красивой полянке, где бездумно оставила телефон, намереваясь порадовать мужа красочным фото.
– Порадовала… Всех порадовала… – шептала она, делая передышку перед следующим рывком. Боль в животе уже перекрывала боль в ноге и голове. – Отец Небесный… Матушка Пресвятая Богородица.. святая Нина… святой чудотворец Никола, – кричала она, – помогите моему ребенку… Не о себе прошу, а только о нем! Спасите его! Помогите ему! Не дайте ему умереть от моей глупости!
Она медленно ползла к своей корзинке, глубоко и часто вдыхая свежий лесной воздух, задерживая дыхание, умоляя Бога, чтобы весь кислород доставался только ее мальчику, который сейчас так сильно нуждался в нем. Сквозь слезы она смотрела на синие окна неба между тесными верхушками мощных деревьев, ярко залитых солнечными лучами, и молила, молила, молила своего Спасителя, всю себя заливая солью своих слез…
****
– Асечка, ты одна меня встречаешь? А где наша мамочка? – поставив пакеты с продуктами около холодильника, расправляя плечи, осмотрелся Николай.
– Мяауа, – поздоровалась кошка и побежала к дверям дома, оглядываясь на хозяина.
– Нина, ты где? – позвал муж. – А ты что, гулять собралась? – обратился он к кошке. – Пошли, выпущу тебя.
Открывая входную дверь, Николай ждал, когда Ася выбежит на улицу. Кошка села около его ног, подняла голову и смотрела на него.
– Ты что хочешь? Не понимаю, – развел руками Николай.
– Мяуа, мяуа, мяуа, – потершись о его ноги и как будто жалуясь на что-то, проскулила Ася, посматривая то него, то на дверь.
Тут Николай заметил листок бумаги, приколотый к дверям: «Ушла на часик в лес. Зачем пишу – не знаю. Для порядка. Люблю. Целую», – прочитал он с удивлением.
– Осталось понять, когда этот часик начался и когда