Мотыльки. Майя Неверович
но и помаду. А свою косметику Валька никому никогда не давала. Только этим двоим. Ладно, Алка – та ещё… Но Машка. Дура деревенская. Наверняка, специально сказала про то, как хорошо Женька целуется, а потом состроила из себя бедную овечку.
Нет у Вали теперь ни подруг, ни парня. Никого. Одна.
Она убежала на спортивный стадион, который находился на заднем дворе общежития. Раскрашенные деревянные скамейки, часть из которых благополучно сломана, а другая – исписана граффити не самого приличного содержания, будто хотели утешить её яркими красками. Но в такой темноте они были лишь бледным расплывчатым штрихом. Девушка спустилась в самый низ, чтобы никто не мог её видеть. Села на неудобные, узкие дощечки, из которых были сколочены ряды, скрестила ноги. К тому моменту она уже не плакала. Просто смотрела в никуда. Но память рисовала ту омерзительную сцену. Он. Она…
И слёзы вновь нахлынули. Валя вскочила с места. Перед ней стояла брошенная кем-то пластиковая пивная бутылка. Девушка лупила по тонкому пластику ногами. Бутылка билась о безразличный бетон, отчего та сминалась, издавая глухие беспомощные звуки. Очень быстро она превратилась в плоское, бесформенное пятно с изломами, такими же глубокими, как на её собственном сердце.
– Э-э, малая, – послышался окрик. Но не возмущенный, а с нотками ехидства. – Хорош шум наводить. Тут люди культурно отдыхают.
Валя оглянулась на голос. Фонари на стадионе давно уже не работали. Темень была, хоть глаз выколи. Щелчок. В глаза засветили лучи фонариков. Она прикрыла лицо глазами.
– В жопу себе посвети, – огрызнулась она. Громкий смех, среди которого она различила и женский.
Валя напряглась. Какие-то местные опять бухают. Вечно после них приходится им, первокурсникам, убирать. Один фонарик, щелкнув, выключился.
– Давай к нам, малая. Не обидим, – раздался тот же голос.
– Спасибо, мне мама не разрешает, – Валя начала подниматься по ступенькам.
– Да ладно. Ты ведь уже большая девочка. Пора самой решать.
Раздались неумелые переборы гитарных струн.
Валя остановилась. А в принципе… Что ей делать в общаге? Там эти двое. Ни одну из них видеть она не была готова. Но, с другой стороны, если она сейчас не вернется, будет скандал. Могли и выгнать из общаги. Поговаривали, что завуч зверь во всем, что касается морального облика студентов. А студенток – и подавно.
– Э, малая, – луч фонарика настиг её. Он, как и голос был уже ближе. – Давай руку. Пошли, посмотришь, как взрослые отдыхают.
И, ненадолго замешкавшись, Валя сделала шаг вниз, решив, что если она не появится на этаже вовремя, то начнут переживать
А пусть поволнуются. Пусть думают, что что-то с собой сделала. А она будет гулять. И не с каким-то прыщавым студентом, а с настоящими взрослыми пацанами с района. Да та же Алка захлебнётся от зависти. Она всегда слюной исходила, когда смотрела на старшекурсниц, за которыми приезжали парни на девятке, с огромным буфером в багажнике. Самой Вальке это всё смешным казалось. Она даже в марках машин не понимала, как и то, на фига занимать целый огромный багажник музыкой, которая орёт