Древняя душа. Елена Амеличева
удар. Ярость поднималась удушливой волной, заставляя лицо полыхать. В висках стучала кровь. И, несмотря на мое сопротивление, возвращались воспоминания, от которых так хотелось избавиться.
Лицо дяди, глаза, скользящие по мне, руки, которые я отталкиваю, уже зная, что это бесполезно – он все равно сделает со мной все, что захочет. Потому что мать отдала меня ему – а взамен он оставил ее в живых, удовольствовавшись троном, который получил после того, как убил моего отца. Лучше бы и меня тоже убил.
А вот и «Резолют» – сердце моего флота, убаюканное бесконечностью Вселенной. Черные матовые бока, хищные линии, боевая мощь, способная играючи уничтожить сотни космолетов противника. Моя гордость, бесстрашие, ультиматум. Мой Дом.
Сказанные Касикандриэре слова оказались пророческими – мать встречала меня у стыковочного шлюза. Небывалое событие, заставившее солдат разинуть рты. Так близко они ее никогда не видели и больше не увидят.
Голубые, как небо на планете моей невесты, глаза Аяны ничего не выражали. Но эта все еще изумительно красивая, изящная женщина казалась невозмутимой лишь тем, кто не знал ее так давно и хорошо, как собственный сын.
Несколько морщинок у слишком плотно сжатого рта. Складка пролегла между бровями. Пальцы одной руки не переставая крутят кольцо на другой. Темно-золотистые волосы уложены, надушены и украшены заколками с сияющими камнями в тон платью с одним оголенным плечом. Но в прическе нет той тщательно продуманной сложности, как обычно – мать не руководила каждым движением служанки, воплощающей ее замысел, просто позволила той привести волосы в порядок.
Взгляд отметил все это, скользнув по ней. И она, конечно, поняла, поэтому когда мы прошли в мою каюту, не стала ходить кругами и спросила в лоб:
– До меня дошли слухи о твоем намерении заключить брак, Деметрий.
– У меня все хорошо, мама, спасибо, что спросила. – Ухмыльнувшись, бросил я, плеснув себе в кристалл из яанита, который мгновенно охлаждает все, что угодно, черную, как Вселенная, акую из пузатого кувшина.
Забавно, с каждой планеты, со всех завоеванных миров что-то приживается у меня в быту. С А-34 в качестве сувенира я привезу жену.
– Надеюсь, и у тебя все в порядке. – Я набрал в рот терпкой ледяной акуи и замер, дав каждому вкусовому сосочку на языке взмолиться о пощаде. Двенадцать ядов в составе и сок дерева, растущего лишь на первой планете, которой пришлось принять мое владычество. Воинственный был народ, гордый, все пришлось залить кровью. Достойные противники. С ними было нескучно.
Акуя жидким огнем прожгла себе дорогу в мое горло и боем проложила путь в желудок, разогнав все мысли, заставив их уступить место воспоминаниям. Лицо дяди, с которым мы выпили по трети бокала. Его постепенно синеющее лицо, хрипы, попытка доползти до двери и недоумение из-за того, что мне не так плохо, как ему – он же не знал, что я привыкал к ней несколько лет – доведя дозу с капли до трех глотков.
Как же звали ту наложницу, что научила этому меня, совсем еще юного? Ведь я был не старше Касикандриэры тогда. Не помню – ни имени, ни лица ее. Да и не важно. Мне вспомнились слова, что я сказал дяде, когда он думал, что умирает. Но быстрой смерти