Универсальный многослов. Книга для тех, кому интересно жить осмысленно. Андрей Максимов
– это страдание по поводу совершенного греха. Страдание, разрывающее человека с такой силой, что ему становится жизненно необходимо поделиться этой болью с кем-то, кто является для него нравственным авторитетом.
Некоторые убеждены, что в покаянии главное – испросить прощения: у другого человека или у Бога.
Разве это не так?
Мне кажется, нет.
В покаянии главное – собственное страдание, а не просьба о помощи.
Противоположная позиция породила знаменитую поговорку: «Не согрешишь – не покаешься».
Суть покаяния не в том, что человек, совершив неблагой поступок, извинился, его извинили, причем в данном случае не важно, простил ли его тот, кого он обидел, или Господь Бог, главное: человек понял, что его помиловали, и пошел по жизни дальше.
Нет, не так.
Суть покаяния в том, что человек никак не может простить себя сам. Ему трудно смириться с самим собой.
Покаяние необходимо отождествлять со страданием.
Надо ли много говорить о том, как любим мы сегодня мчаться по жизни? Надо ли долго рассуждать о нашем неумении сосредоточиться даже на чем-то важном для нашей жизни? Ну и надо ли, в связи со всем этим, долго доказывать, что страдать по поводу своего греха – важнее и, может быть, даже целительнее, чем просто формально попросить прощения?
Покаяние требует сосредоточенности на том неблагом поступке, который совершил человек.
Что значит – требует сосредоточенности?
Требует времени; отключения от иных проблем и дел; выключения из обыденной, суетливой жизни.
Это трудно. Должен Вам сказать, что страдание – вообще противоестественное занятие для человека, а потому страдать всегда нелегко.
Поэтому бессовестные люди вовсе про покаяние не думают, а совестливые заменили его самобичеванием.
Самобичевание – это, если можно так выразиться, покаяние без разума, а значит, без страданий.
Я не верю людям, которые любят заниматься самобичеванием. На свете нет ничего проще, чем ругать самого себя. Если человек занимается самобичеванием публично – он, как правило, стремится к тому, чтобы его критические суждения о самом себе опровергли. Если же он занимается самобичеванием наедине с самим собой – это чаще всего означает, что он не хочет меняться и упивается собственной греховностью, нередко называя ее самобытностью.
Ругать себя гораздо проще, чем страдать по поводу собственной греховности. Первое, как правило, приводит к тому, что человек начинает себя жалеть. Второе – к тому, что он начинает себя переделывать.
Почему, когда человек страдает по поводу совершенного греха, ему необходим нравственный авторитет, с которым можно поделиться своим страданием?
Покаяние – это облегчение участи человека, а не «утяжеление» ее.
Желание каяться появляется тогда, когда уже нет никаких сил бороться с собственным грехом и возникает необходимость поделиться. Поскольку мы договорились о том, что грех – это нарушение собственного нравственного закона, то каяться нужно перед теми людьми, которые являются для нас