Лаций. В поисках Человека. Ромен Люказо
сказал Лакий, как громом пораженный. – Никто не может покинуть дворец так, чтобы меня об этом не известили. Нужно ее найти!
Придворные разбрелись. Виний кричал громче других, рассыпал отрывистые приказы всем и каждому. Над разбегавшимся в панике придворным стадом снова слышался страшный ледяной смех Гальбы.
Когда Отон осторожным шагом отступал к выходу, кто-то тронул его за плечо.
– Следуйте за мной, – шепнула Камилла.
IX
Плавтина вышла через главную дверь Хризотриклиниума, дворца Императора Интеллектов, прошагав мимо группы стальных преторианцев, обвешанных смертельным оружием, которые на нее даже не взглянули. У нее от волнения свело шею, когда далеко позади раздались изумленные крики и послышался нервный топот: придворные в гневе обнаружили, что исчез их козел отпущения, казнь которого должна была стать гвоздем спектакля.
У нее закружилась голова от того, как быстро стали развиваться события. Еще несколько минут назад она беспомощно наблюдала за тем, как спор принимает плохой для Отона оборот.
А потом ее схватила за руку чья-то маленькая ручка и потянула назад.
Не оборачивайтесь. Делайте вид, что так и надо. Я вас поведу.
Это была механическая актриса – та, что чуть раньше играла роль Береники. Они обменялись взглядами, и Плавтина тут же ощутила в разуме маленького автомата сосредоточенную храбрость, твердую, как мрамор, убежденность. То, что настолько ограниченное и хрупкое создание в этом подавляюще огромном дворце может испытывать такие чувства, восхитило ее. Секунду Плавтина колебалась. Выходит, это и есть гид, которого ей обещал Анаксимандр? Или, напротив, неуравновешенные противники Отона готовят ей ловушку? Она вздрогнула, но решилась последовать за маленькой актрисой-автоматом.
Даже вне сцены ее жесты оставались порывистыми. И все же эта пародия на человеческую походку превращала каждый шаг актрисы в движение часового механизма, четкое, уверенное, но прежде всего – тихое, как у скачущей по ветке птицы славки. Они с Плавтиной лавировали между ног принцепсов и принцесс Урбса, которые были настолько заняты выяснением отношений на своем высочайшем уровне, что не заметили беглянок. Так они пробрались в глубину огромной залы, словно дети, ускользнувшие из-под присмотра взрослых. Затем маленькая актриса отодвинула тяжелый занавес и, вежливо и с улыбкой преклонив колени – это существо, казалось, было не способно вести себя иначе, нежели с крайней механической почтительностью, – пригласила Плавтину пройти за него. Там находился маленький альков. Ни один из аватаров присутствующих в зале Интеллектов, не смог бы в него проникнуть.
– Снимите платье, – шепнуло создание, выскальзывая из собственного пурпурного театрального костюма с тяжелыми складками, вышитого множеством золотых и серебряных нитей. Потом она сняла парик, обнажив череп, сделанный из тусклой металлической пластины. Без своего наряда она смотрелась неказисто, как ощипанная птица. Ее руки и ноги, покрытые искусственной кожей, соединялись