Четвертая мировая. Натали Зилли
у меня нет выбора молчать о нём. Слушай, – Лютер отрешённо посмотрел на жену.
Ульма внимательно и с напряжением смотрела на мужа.
– Я никогда раньше не говорил тебе о том, что когда-то был женат. Более того, у меня было двое детей. Моя дочь в возрасте пятнадцати лет наложила на себя руки. Мы даже не смогли похоронить её на нашем кладбище, так как самоубийцам в этом отказано. Мой сын, – гей и наркоман, – умер несколько позже от передозировки наркотиков.
– Боже мой! Какой кошмар! – жена пришла в ужас от услышанного. Она даже не могла себе представить, что её муж пережил двоих собственных детей. – Что стало с твоей бывшей женой? – еле слышно спросила она.
– У неё помутился рассудок, и она скончалась чуть позже.
Воцарилась пауза. Тягостное молчание нарушила Ульма:
– Я искренне сочувствую твоему горю, но не понимаю до конца – почему мы не можем иметь детей?
– Тебе известно, что моя хромота обусловлена генетически? – задал встречный вопрос муж.
– Даже если и так, почему из-за этого надо убивать нашего ребёнка? – вопрошала жена.
– Во-первых, моя хромота и самоубийства двух моих детей – две стороны одной медали, которая называется дегенерацией рода. Во-вторых, не убивать ребёнка, а прерывать беременность в связи с высокой вероятностью наследственной патологии. Ты хочешь воспитывать идиота, извращенца или самоубийцу?! – заявил Нарвин, начиная терять контроль над собой.
– Но ведь ты обладаешь живом умом и ясным рассудком! Почему от тебя должен родиться урод?! – не желая принимать категоричные аргументы мужа относительно продолжения рода, настаивала жена.
– Дорогая моя, – он повернул её к себе, крепко взял за плечи и, пристально глядя ей в глаза, продолжил, – именно поэтому я осознаю, что являюсь последним достойным представителем своего рода. Природа ставит на нём крест, о чём свидетельствует моя врождённая хромота и двое нежизнеспособных отпрысков. Я хочу оставить добрую память о нашем роде, а не душевнобольных и недоразвитых потомков.
– Я сделаю всё, от меня зависящее, чтобы наш ребёнок вырос достойным человеком, – твёрдо глядя в глаза мужу, пообещала жена.
– Боюсь, дорогая, существуют вещи, над которыми ты не властна. Одна из них – генетика. И поэтому прямо сейчас ты едешь к нашему доктору делать аборт.
– Но дорогой, – слёзы градом лились у неё из глаз, – пожалуйста, дай шанс родиться этому ребёнку! Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, и сделаю всё, что смогу, для тебя и него! Я умоляю тебя!
– Ульма, я искренне признателен тебе за твою благодарность и терпение. Это высшее, на что я могу рассчитывать. Именно поэтому ты моя жена и пользуешься всем, что принадлежит мне. И именно поэтому в случае моей смерти ты наследуешь всё моё движимое и недвижимое имущество до последнего цента. Также я хочу оставить в память о себе тёплые чувства и воспоминания, а не ужас, отчаяние и безысходность.
Нарвин опять подошёл к заливаемому струями холодного дождя окну и стал всматриваться в пейзаж