Курица на стене. Даниил Горбунов
её поцелуем. Она брыкается. Я обездвиживаю её и немного отстраняюсь.
– Я же простил тебе того.
– Это было до тебя.
– Мы уже были знакомы.
– Я думала, это любовь.
– Мне похрену, ты думала о ком-то, кроме меня.
– Ты же не ревнуешь.
– Неправда.
Неправда. То, что неправда. Мне плевать, с кем она спит. Если я войду не вовремя, то просто выкину его на улицу и продолжу с того места, на котором их прервал.
Опутать. Ответить аргументом на вопрос, враньём на правду, эмоцией на мысль. Дёрнуть за ниточку. Отправить её в тот город, где мне удобно бывать часто, мотивируя её кучей значимых причин, на которые мне глубоко насрать. Устранить конкурентов, делая вид, что понимаю её лучше других. Мио Каро – ты дура, если веришь мне. Но ты будешь последней курицей, если мне не поверишь. Потому что тебе со мной лучше. Потому что ты жива, хотя могла сдохнуть много раз.
Ниточки тянутся ко мне. Я провожу руками, и узоры на стенке перевёрнутой чашки начинают распутываться, похоже на то, как распускается свитер. Паук недоверчиво оглядывается по сторонам и тоже распускается. На стенках – там, где были узоры – образуются разрывы в ткани бытия, через них сочится оранжевый свет.
Продолжая мотать клубок из узоров, я приникаю к разрыву и наблюдаю, как девочка с нервным лицом тянется к чашке и переворачивает со словами:
– Беги, паучок, ты не виноват, что я тебя боюсь.
Твоё спасение в твоих руках, Миа Каро, нельзя быть такой мудрой в таком нежном возрасте. Может, я переоценил возможности своей паутины.
В поле моего зрения врывается красивая женщина с измождённым лицом шизофренички. Она бьёт девочку ладонью наотмашь по лицу, отчего та падает со стула.
– Мерзкая дрянь! Ты почему отказалась играть с Ульяной?!
Начинается ор. Закат сменяется тусклым осенним небом. По нему летят птицы. Их много. Они свободны, в отличие от маленькой девочки с нервным лицом. Серые птицы на сером небе. С неба падает липкая едкая слизь с серо-чёрными разводами. Гуано, если выражаться политкорректно.
Девочка и шизофреничка исчезают. Где-то в отдалении, на красиво подстриженной полянке сидит красивая девочка. Девушка. Уже девушка. В чёрном платье в белый горошек. Короткий подол открывает бёдра выше середины. Чувственный профиль. Упрямый наклон головы. Она встаёт, держа в руке стильную короткую куртку, и поворачивается спиной. И уходит. Я пытаюсь следовать за ней, но ноги в чём-то вязнут. В чём-то липком и едком.
Птицы, неспособные сопротивляться инстинктам и летящие стаей куда-то, где есть что-то, чего они всё равно не могут понять, дружно гадят. Гуано жирными хлопьями ложится на траву. Скрывает всё вокруг. Я ощущаю себя бесконечно одиноким посреди этого гуанового неба. Но я здесь гость. Как она живёт с этим?
Когнитивные дырки
Когда Карол подвёл меня к ряду стеклянных кабин с интерактивными койками, руки у меня неслабо дрожали. Всё-таки, несмотря на то, что теломеры у меня перестали укорачиваться, и реакции генов на среду застыли на уровне пятидесятилетнего здорового человека, я иногда ощущаю себя бесконечно старым.
Копошащиеся матрасы с обратной