Песнь о Трое. Колин Маккалоу
остро нуждался в его благосклонности. От его настроения и милости зависело, быть урожаю или голоду, да и колебателем земли его назвали не просто так. Я сам видел плоды его гнева – целые города, которые он сровнял с землей, и они стали тоньше, чем золотая пластина под кузнечным молотом. Посейдон был скор на гнев и очень ревностно охранял свой авторитет – дважды на человеческой памяти Крит был сокрушен божественной местью, когда цари его настолько возгордились, что забыли свой долг перед Посейдоном. То же самое случилось и с Терой.
Если эта женщина, с которой Ликомед так хотел меня познакомить, была дочерью Нерея – а ведь тот правил морями еще в те времена, когда миром с Олимпа[7] повелевал Крон, – понятно, почему оракул требовал, чтобы она оставила свой пост. Зевс с братьями торопился покончить с поверженными старыми богами. В конце концов, нелегко простить отца, который тебя съел.
Я отправился к святилищу пешком и в одиночестве, одетый в обычную охотничью одежду. Рядом на веревке шел мой жертвенный дар. Я хотел, чтобы она сочла меня паломником, не заслуживающим особого внимания, и не узнала, что я – верховный царь Фессалии. Алтарь примостился на утесе, возвышавшемся над маленькой бухтой; мягко ступая, я прошел через священную рощу, одурманенный тишиной и повисшей в воздухе тяжелой, удушающей святостью. Даже море у меня в ушах звучало приглушенно, несмотря на то что волны накатывали и разбивались в белую пену об изрезанное скалами подножие утеса. Перед квадратным, ничем не украшенным алтарем в золотом треножнике горел вечный огонь; я подошел поближе, остановился и подтащил жертву к себе.
Она нехотя вышла на солнечный свет, словно ей больше нравилось пребывать в прохладной, наполненной влагой тени. Я смотрел на нее, не в силах отвести глаз. Маленького роста, стройная и женственная – и все же в ней было нечто такое, что назвать женственным было нельзя. Вместо традиционного одеяния с оборками и вышивками на ней был простой хитон из тонкого, прозрачного египетского льна, через который просвечивала ее кожа – бледная, с голубоватыми прожилками, кажущаяся полосатой из-за неумело окрашенной материи. Губы ее были полными, чуть розоватыми, глаза меняли цвет, переходя от одного оттенка моря к другому, – то серые, то голубые, то зеленые, иногда даже винные пополам с пурпуром, на лице никакой краски, кроме тонкой черной линии, удлинявшей контур глаз, что придавало ей слегка зловещий вид. Ее волосы были почти бесцветными – пепельно-серые, с таким сильным блеском, что в приглушенном свете помещения казались голубыми.
Я приблизился, ведя за собой животное, которое приготовил в жертву.
– Моя госпожа, мне выпала честь быть гостем на твоем острове, и я принес Посейдону дар.
Она, кивнув, протянула руку, чтобы взять у меня веревку, и оглядела белого теленка опытным взглядом:
– Посейдон будет доволен. Я уже давно не видела такой прекрасной жертвы.
– Раз для него священны лошади и быки, моя госпожа, мне показалось, что будет уместно, если я предложу
На Олимпе жили Зевс и новые боги после того, как свергли Крона. В мифах Древней Греции нет указаний на то, что до них на Олимпе властвовал Крон. Титаны жили на горе Офрия. –