Война. Лора Таласса

      Город пал, меня взяли в плен, а все вокруг считают, что я должна жить, как ни в чем не бывало. Это становится ясно на следующее утро, когда я просыпаюсь от чьей-то болтовни рядом с палаткой. Что ж, удивляться нечему. Этого от меня ждали и раньше – на следующий день после Прихода Всадников.

      Надеваю свою старую, заляпанную кровью одежду. Она еще влажная, но гораздо удобнее, чем наряд, который мне выдали. Натягиваю сапоги и выхожу на улицу. У палаток сидят люди, болтают, смеются, пьют чай и кофе. В этой части лагеря живут в основном женщины и дети, и я поражена тем, что у некоторых покрыты головы. Я думала, Война потребует, чтобы мы отказались от своей веры, но, по-видимому, это не так.

      В воздухе еще стоит аромат жареного мяса, и на мгновение меня накрывает воспоминанием о мертвых телах на улицах Иерусалима. Там тоже пахло мясом.

      Идя на запах, выхожу на вчерашнюю поляну. Здесь, в этом ужасном месте, кажется, раздают еду. Вижу баранью тушу, крутящуюся на вертеле, на столах – подносы с фруктами, орехами и хлебом. Бреду в конец очереди и стараюсь не думать, откуда взялась вся эта еда. Армию нужно кормить, а уж такую гигантскую, как эта… Набеги на города и села – меньшее из зол, совершенных этими людьми.

      Когда очередь почти доходит до меня, замечаю знакомое лицо. Вчерашний солдат, тот самый, что сжимал рукой пах и тыкал в меня кинжалом, стоит на другом краю поляны и курит. На голове у него куфия[6], он перебирает пальцами жидкую бородку, болтая с другими солдатами, но смотрит при этом только на меня. Не отводит глаз, как бы долго и пристально я не смотрела в ответ.

      Меня слегка успокаивает лишь тяжесть кинжала на поясе. Я отворачиваюсь первой, хватаю еду и ухожу прочь. В поисках относительно спокойного места, чтобы позавтракать, направляюсь к краю лагеря. Сажусь и смотрю на горы вокруг. Так легко ускользнуть отсюда незамеченной… Замираю, перестаю жевать, и осторожно оглядываюсь в поисках патрульных. Никого.

      Отставляю тарелку и встаю. С трудом подавив желание оглянуться и проверить, не следит ли кто-нибудь за мной. Это ведь самый легкий способ попасться – показать, что задумала что-то. Задержав дыхание, спокойным шагом направляюсь прочь. Пролетают секунды, гул лагеря постепенно затихает. Я вздыхаю с облегчением. Получилось! Все оказалось даже легче, чем я думала…

      – Стой или умрешь!

      Я застываю на месте, не сомневаясь, что в спину мне направлен наконечник стрелы. И, действительно, обернувшись, я вижу солдата. Он шагает ко мне, целясь прямо в грудь.

      – Дезертиров ждет казнь, – сообщает он.

      В сложных ситуациях я оказываюсь гораздо чаще, чем хотелось бы. Попадалась я и Братьям-мусульманам, и палестинским патрульным, и коллегам-Призракам, которым удавалось застать меня врасплох. Если хочешь уцелеть, главное – придумать убедительную историю и придерживаться второго правила кодекса: говорить правду.

      – Я делаю оружие, – торопливо говорю я. Тамара упоминала, что в лагере не помешал бы мастер-оружейник.

      Солдат прищуривается:

      – При чем тут это, черт подери?

      – Из веток этих