(Не) люби меня. Ната Лакомка
тканью. Черные волосы струились водопадом до пояса – в них так и хотелось зарыться лицом, вдохнуть их запах – незнакомый, сладкий, манящий. Король не сразу понял, что делает женщина – она медленно и волнующе поводила бедрами, вскинув руки над головой, а звенящая музыка сопровождала каждое движение.
Она танцевала! Дидье отстранился от «глазка», пытаясь унять бешено забившееся сердце, а потом снова посмотрел.
Да, чужая жена танцевала – чувственно, странно. Он никогда раньше не видел подобных танцев. На пальцах красавицы были надеты небольшие медные диски, и она ловко выстукивала ими, создавая музыку для танца. Дидье следил за ней, не отрываясь, а она, как нарочно, распаляла каждым движением, извиваясь с таким исступлением, словно умирала от желания.
Вот она повернулась, блеснув улыбкой, и изогнулась назад, так что распущенные волосы коснулись ковра, а высокие груди указали сосками строго вверх.
Рука сама собой легла на отвердевший член, потому что смотреть на это и оставаться безучастным смог бы только мертвый. Дидье жадным взглядом ласкал женские груди – он видел их мельком, в темноте, выглядывавшими из приспущенных кружев, а теперь ими можно было любоваться открыто – упруго подрагивающими при каждом движении, жаждущими мужского прикосновения. Хотелось погладить их, сжать, поцеловать каждую, легко прикусывая соски, чтобы женщина в его руках изогнулась точно так же, предлагая ему себя, и застонала от страсти…
Он и сам застонал, все теснее вжимаясь в ладонь напряженным членом. Это была самая настоящая мука – видеть эту женщину так близко и не иметь возможности к ней прикоснуться. А почему не иметь возможности?.. Разве он не король?.. И разве всё в этой стране не принадлежит ему? А она показала, что он ей не противен. Впрочем, она не сказала и обратного, когда он напрямую намекнул ей о любви. Не поняла намека или отказала?..
Как во сне, Дидье потянул поясной ремень, расстегивая пряжку.
– Милая, если ты сейчас не подойдешь… – услышал он прерывающийся голос Верея, и с неудовольствием заметил и его самого.
Счастливый муж лежал на постели – голый, готовый к любовным подвигам, и смотрел на танцующую Диану, пожирая ее глазами. Дидье поморщился – как глупо выглядит этот молокосос. Но и сам он, наверное, выглядит не умнее – прячась в темноте и рукоблудствуя. Он почувствовал стыд и злобу. Хотелось грохнуть кулаком в стену, заорать, чтобы парочка в спальне испуганно подскочила, как это было вечером, когда он застал их за поцелуями. С трудом сдержавшись, Дидье закрыл «глазок». Безумие… настоящее безумие… и ни к чему хорошему это не приведет, надо остановиться, пока не поздно…
Но разум был посрамлен, потому что король снова потянул задвижку, не в силах отказаться от зрелища, сводящего с ума.
Медные тарелочки зазвенели быстрее, теперь Диана повернула их ребром, отчего звук изменился – стал приглушенным и четким, без звона. Завертев бедрами, она поводила грудью, как голубка, призывающая самца, и черные волосы летели шелковым покрывалом