Легче идти вдвоем. Евгения Свирикова
не спал, когда я въехала в город. Начало мая, пятница. Кто спит в такое время? Не смотря на тяжесть на сердце, я улыбалась, двигаясь по улицам любимого города. Наконец-то, я дома. Мне не хватало его. Странно, что за такой короткий срок Севастополь стал мне ближе родного Новороссийска.
Я достала телефон и набрала номер Вани, но, бросив взгляд на приборную панель, тут же завершила звонок – на часах было начало первого. Не самое подходящее время для разговоров.
Я летела сюда как сумасшедшая, даже не подумав о том, где буду жить. В голове все смешалось от долгой дороги. Вот я здесь, но мне некуда идти. Ехать к Ване поздно. К тому же мне не хочется стеснять их с Юлей. Ехать к Мише? Нет, я не настолько уверена в наших чувствах, чтобы возникнуть на его пороге посреди ночи. Кира? Нет, конечно же, нет. Никто из моих знакомых еще не знал, что я вернулась.
Через час я заселилась в очередной гостиничный номер. Двуспальная кровать с весьма неплохими подушками, собственный санузел в красных тонах и даже личная кухня стали моими на эту ночь всего за полторы тысячи рублей. Я занесла чемодан с необходимыми вещами, закрыла за собой дверь и легла на кровать, не раздеваясь.
Думая о разном, я старалась отодвинуть как можно дальше мысли о завтрашней поездке на кладбище. Рядом с Сашиным надгробием я увижу еще одно, принадлежащее его маме. Меня продолжало мучить чувство вины, а в голове гонгом звучала одна и та же фраза – если бы я не уехала, она была бы жива. Хоть бы Ваня смог поехать завтра со мной, с ним будет не так страшно. Я принесла этой семье одно горе. Это я оставила Татьяну Леонидовну наедине с трагедией. Я эгоистичная сволочь, которая думает только о себе.
Желудок призывно заурчал. Я и забыла, когда в последний раз ела. Пришлось встать с кровати и дойти до кухни в поисках какой-нибудь еды. Завтра будет новый день. Завтра я встречусь с Ваней, и он обязательно поддержит меня. А сейчас нужно поскорее уснуть.
Часы показывали четыре семнадцать утра, я по-прежнему не спала. В холодильнике я обнаружила пару бутылок местного спиртного – коньяк и вино, в кухонном шкафу – несколько сомнительных конфет и печенье. Странно, что номер с таким занятным наполнением стоит так дешево. Сначала в ход пошло белое инкерманское вино. С его помощью я надеялась поскорее уснуть, но чуда не произошло. Алкоголь выветрился из крови раньше, чем я хоть немного приблизилась ко сну. Страшные мысли самобичевания мучали меня. После вина я открыла коньяк но даже он не помог. Я продолжала лежать на кровати, периодически глотая слезы и думая, что в который раз ничего не могу изменить в этой гребаной жизни. Может быть, на мне какое-то проклятье? Может быть, мне стоит поселиться не в прекрасном Севастополе, а где-нибудь в глухой сибирской тайге, чтобы ни одна живая душа не смогла ко мне приблизиться, а, значит, пострадать? Я раскручивала эти мысли все дальше и дальше, понимая, что правды за ними, откровенно говоря, не так уж и много. Больше всего сейчас хотелось понимания, тепла и жалости. Да, именно жалости. Я так устала быть одна за эти месяцы, я так устала в принципе быть одна перед лицом жизни. Хочется, чтобы рядом был кто-то,