970. Ольга Волкова
маму на работу, я позавтракала и вдруг обнаружила первые симптомы приближающихся схваток.
Дана, моя подруга и соседка, к тому моменту уже была мамой, поэтому быстро поняла, что начались роды, оперативно вызвала скорую и препроводила меня в роддом. Оттуда она позвонила моей маме, которая бросив свои дела, тут же примчалась и находилась в больнице до тех пор, пока я не родила.
Надо сказать, что я единственный ребенок в семье и моя мама всю жизнь делала все возможное, что бы мне жилось комфортно и счастливо, даже если я и пыталась сопротивляться ее чрезмерной опеке.
Всю беременность она убеждала меня, что я должна рожать сама и ни в коем случае не соглашаться на кесарево сечение. Рассказывала мне страшные истории о том, что дочери ее знакомой делали кесарево сечение и порезали ребенку глаз. Конечно же, она беспокоилсь за единственную дочь, как беспокоилась бы любая мать.
Но мы предполагаем, а Бог располагает. И никто из нас не знал, что благодаря тому самому «лучшему» УЗИсту роддома произойдет то, что произошло.
После неприятных предродовых манипуляций мне сделали перетуральную анестезию, и я на несколько часов погрузилась в сон. К моменту интенсивных и болезненных схваток я проснулась от истошных криков лежащей со мной в палате роженицы. Схватки мои становились все сильнее и чаще, а бедная женщина кричала все громче.
Для меня это было странно, так как мой организм устроен таким образом, что во время боли или, скажем, панического страха у меня тут же перекрывает кислород и я не в состоянии не то, что кричать, но и пищать. Издаваемый мной звук в этот момент больше похож на шепот.
Вскоре в палату зашла Ольга Ивановна и после тщательного осмотра сказала, что схватки у меня протекают превосходно и скоро меня поведут в родзал, но уже без ее участия, так как по семейным обстоятельствам ей необходимо уйти.
Это заявление повергло меня в ужас. Не доверять ей оснований не было, но моя интуиция, которая, кстати сказать, никогда меня не подводит, приказала мне воспротивиться.
Я схватила Ольгу Ивановну за подол белого халата и заявила, что без нее я рожать категорически отказываюсь.
А еще я убедилась, что боль, приносимая схватками – детский лепет по сравнению с тем, что я ощущала в родзале. Ольга Ивановна, не глядя на меня, слушала сердцебиение ребенка через стетоскоп. Две акушерки мирно беседовали рядом.
– Тужься! – переодически доносилось до моих ушей.
И я, собирая все силы в кулак, тужилась, после чего чуть не теряла сознание. Я чувствовала дикую боль, будто меня разрывают изнутри пополам. Казалось, весь этот мучительный процесс длится вечность.
– Да тут слон пройдет, – недоумевала одна акушерка.
– Макушечка уже видна, а ребенок не выходит, – удивлялась вторая.
– Тебе больно? – Ольга Ивановна встревоженно посмотрела на мое измученное лицо.
Все, что я могла сделать – это кивнуть, так как