Россия и мир в 2020 году. Контуры тревожного будущего. Отсутствует
отсутствует, это не означает автоматически его явного разрешения и поощрения»[5]. Продолжая мысль австрийского эксперта, мы можем заключить, что такая двойственность и недоговоренность дает возможность для двойной политической бухгалтерии и спекуляций относительно того, что считается «правильным самоопределением», а что – не считается. И апелляция к Косово возникает всякий раз неспроста.
Но сама эта двойственность уходит корнями в годы, когда «холодная война» была торжественно объявлена завершенной, а для Европы и постсоветского пространства был предложен фактически один-единственный линейный проект, сфокусированный вокруг НАТО и Евросоюза. Интересно, что одна из главных натовских «заповедей» – Russia out – перекочевала из мира «холодной войны» в мир после нее. Линейный проект по расширению и приобщению Евразии предполагался без России как равноправного партнера. Де-факто Москве предлагалось стать одной из постсоветских стран, не имеющих особых интересов на просторах бывшего СССР.
Но если бремя глобального лидерства новая Россия была не готова нести (и не может в силу многих резонов, прежде всего экономических и технологических, делать это сегодня), то вопрос о «политике соседства» в значительной степени является продолжением внутриполитической повестки дня. Связь конфликтов в Закавказье с Южным Кавказом, обеспечение безопасности в Центральной Азии и евразийская интеграция как возможность развития российского полиэтничного проекта и возможностей для развития собственной промышленной базы. Конечно, как правопреемник СССР в ООН Россия стремится по возможности сохранить роль бенефициария в этой структуре (постоянное членство в Совбезе) для недопущения глобального доминирования одной державы. И дело здесь даже не в имманентном антиамериканизме, а в понимании того, что реальной гармонизации мира силами одной державы не достичь.
Однако никакие «особые резоны» России, ее претензии на роль равного партнера вне форматов с натовской «золотой акцией» до сих пор не принимались. И все изменения границ, идущие в фарватере этого линейного прогрессистского проекта (при котором любое расширение альянса воспринимается как успех демократии и очередное поражение «тоталитарного прошлого»), приветствовались. Так было с признанием независимости бывших республик Югославии и Косово, несмотря на конфликты, неурегулированные пограничные споры и проблемы с меньшинствами. Случаи же покушения на границы со стороны других игроков (в первую очередь России) блокировались. Но если в августе 2008 года Запад был пассивен из-за того, что Грузия не представляла для него первостепенного стратегического интереса, то Украина стала точкой перехода количества (недовольства российской политикой на постсоветском пространстве) в качество. Седьмая по численности населения (даже без Крыма) и вторая по площади страна
Цит. по: Бенедикт Гарцль. Международное право в состоянии обеспечивать взаимодействие с де-факто государствами // Caucasus Times. 28 ноября 2013. http://www.caucasustimes.com/article.asp?id=21211