Двор Чудес. Виктор Диксен
Монфокона – камеры пыток, где он обычно разделывал свои макабрические[13] охотничьи трофеи.
Главный Конюший опустился на стул возле стены, увешанной пилами и плоскогубцами. Я села напротив.
– В прошлый раз мне пришлось привязать тебя к пыточному станку, чтобы заставить говорить. – Он кивнул на деревянный стол с жуткими рычагами. – Но сегодня мы в кругу друзей, поэтому расскажи мне все, что знаешь.
– Ты полна сюрпризов, Жанна Фруаделак, – пробормотал Монфокон, когда я закончила рассказ.
Кончиками шишковатых пальцев он провел по своей козлиной бородке. Главный Конюший – грубиян, живший во власти кровожадных импульсов, и самый неприветливый человек, которого я встречала, но слова его согрели сердце. Мое настоящее имя, произнесенное с определенной долей восхищения, напомнило, кто я и какую задачу преследовала. Служить Фронде во имя Бастьяна, мамы и всех родных: вот цель моего существования!
– У тебя потрясающий инстинкт выживания. – Его глаза светились сквозь локоны парика, словно угли. – А также впечатляющая способность сеять смерть.
– Это была самооборона! – возмутилась я. – Либо я, либо гвардеец. Убийство угнетает меня, поверьте, даже если враг – беспощадный слуга вампиров, на счету которого десятки жертв.
– И все же ты ловко убиваешь! – возразил Монфокон.
Я заерзала на стуле, чувствуя себя не в своей тарелке. Запах селитры, пропитавший сырые стены, внезапно стал противно-удушливым. Могильная атмосфера камеры пыток удручала не так сильно, как осознание правдивости слов Монфокона: смерть действительно постоянно кружилась вокруг меня…
– Давайте не будем меняться ролями, – резко бросила я. – Это вы – потомок династии палачей, а не я!
– Я давно отошел от дел своих предков, чтобы посвятить себя народной Фронде.
– Король поручил вам подвергнуть пыткам сообщников де Ля Ронсьера.
– К твоему сведению, я не тронул ни одного волоса на их головах. Мелак и его агенты заставили говорить заключенных в версальской тюрьме, где никто не мог слышать мольбы о пощаде.
Несколько мгновений я размышляла над его словами, сидя в чреве этого склепа, где Монфокон, по его словам, практиковал таланты палача только на упырях и прочей нечисти. Какие нечеловеческие вопли рвались отсюда, вдали от поверхности земли?
– Возможно, вы отказались участвовать в пытках собратьев, – согласилась я, – однако ведь вы никогда и ничего не рассказывали о своем брате, который, судя по всему, все еще управляет виселицей ваших предков.
Главный Конюший нахмурился.
– Рауль… – проворчал он едва слышно. – Старший брат приводит меня в ужас. Он олицетворяет все то, от чего я навсегда отрекся.
Монфокон прохрипел, словно раненая лошадь, которая пыталась отогнать назойливую муху.
– Давай не будем о нем. С тех пор как брата назначили Главным Палачом Нетленного, он опустился на самое дно Тьмы, гнусное… недосягаемое для